Скрестив руки на груди, Сидони в окно наблюдала за движением пешеходов и транспорта. Речь брата поколебала ее решимость.
– Ты прав, Лорик. Но я не могу и дальше смотреть на то, как страдает мой муж. Никто и представить себе не может, как тяжело нам с Журденом было все эти годы! Из-за этого я временами превращаюсь в мегеру. Журден упрекнул меня недавно – он, который никогда ни на что не сетует!
– Мне очень жаль, сестренка.
Интонации у Лорика были те же, что и в юности, когда он в любой момент готов был утешить свою сестру-близняшку, защитить ее. Сидони вспомнила его подростком – растрепанные темные волосы, постоянно разбитые коленки; ее брат всегда был отчаянным и бесстрашным.
– Спасибо на добром слове! Но скажи честно, ты приехал ко мне в субботу в таком виде, только чтобы поговорить о Жасент?
– Может, да, а может, и нет… Еще я подумал, что это хорошая возможность сделать тебе заказ. Пожалуйста, не смейся – я хочу кое-что подарить Доре. Красивую блузку! Мы ей, бедняжке, уже год или два не покупали обновок. У тебя есть вкус, я тебе доверяю. Выбери ткань и цвет.
Сидони так удивилась и растрогалась, что не сразу нашла, что сказать.
– Лорик, у меня много работы. Я попросту не смогу выкроить время…
– Захочешь – все получится. Это будет знаком примирения с твоей стороны.
– Скажи уж лучше, что это способ принести Доре свои извинения! – воскликнула Сидони. – Хорошо, я подумаю… У меня умелая ученица, и если она мне поможет, вместе мы смастерим что-нибудь миленькое! А ты тогда…
Лорик рассмеялся, радуясь тому, что добился своего. Но шум на первом этаже помешал ему поблагодарить сестру. Снизу, с лестницы, донесся голос Маргариты:
– Мадам, ваш супруг тарабанит в дверь! Открыть?
– Да, разумеется! – отвечала Сидони, бегом спускаясь по ступенькам, а следом за ней – Лорик.
Она не ожидала увидеть Журдена таким – он был бледен, шляпа съехала набок. Он был без галстука, льняной пиджак болтался через плечо. И выражение лица у Журдена было соответствующее – злое, в глазах застыла никогда прежде не виденная ею жесткость.
– Журден? Что случилось? Ты же должен был ехать прямиком в Сент-Эдвидж? – тихо проговорила Сидони.
– Я передумал! – изменившимся голосом ответил ей муж. – Кого я вижу! Лорик! Готов поспорить, вам в этом заведении наверняка рады. Стоит вам приехать, и магазин закрывается – ни больше ни меньше. Со мной так не церемонятся!
– Зять, сохраняйте спокойствие! – призвал его Лорик, для которого такое поведение Журдена было в новинку. – Мне нужно было поговорить с сестрой. Что в этом плохого?
– Лорик уже уезжает, – добавила Сидони. – Поднимайся наверх, Журден! Я приготовлю тебе чаю.
Муж молча подчинился. За кружевной занавеской, которая украшала дверь, разделявшую зал и мастерскую, Сидони различила силуэт своей помощницы. Наверняка Маргарита слышала все, что сказал Журден.
– Да, поезжай! Я обязательно займусь блузкой для Доры.
Как только дверь за братом закрылась, Сидони отослала Маргариту (которая была рада уйти с работы пораньше) и сразу же поднялась на второй этаж, не подозревая о том, что ее там ожидает.
– Журден! – позвала она, не найдя супруга в кухне.
– Я тут! – крикнул он.
Голос прозвучал из спальни. Войдя туда, Сидони увидела, что Журден лежит на кровати. Он разулся и закинул руки за голову – словом, постарался придать своей позе непринужденность.
– Проблемы на работе? – предположила она.
– Да нет, рутина. Ни единого шанса получить пулю или удар чем-то тяжелым по башке – ну, чтобы ты наконец овдовела и смогла найти себе другого мужа.
– Пожалуйста, обойдемся без грубостей! О господи! Ты напился?
– Нет, Сидо. Я тебе изменил. Переспал с другой женщиной. Я уже забыл, как это приятно… И теперь злюсь на себя, это правда, но ни о чем не жалею. Выставь меня за дверь, если это тебя шокирует. В нашей ситуации разве это может что-нибудь изменить?
Сидони не поверила своим ушам. Она была настолько ошарашена, что ей пришлось присесть на край кровати.
– С какой женщиной? – после недолгого раздумья спросила она хрипло.
– Тебе не обязательно это знать.
Сидони охватила паника, вскоре переродившаяся в гнев.
– Лжешь! Ты не мог поступить так дурно, унизить меня до такой степени! Ты, который твердил, что проблемы со здоровьем не моя вина и что твоей любви хватит, чтобы принять ситуацию и потерпеть! Значит, это была ложь? Ты нарушил клятву верности? Господи, ты мне противен! И ты еще смеешь хвастаться! Заявляешь мне в лицо, что это было приятно!
Ей хотелось ударить мужа, схватить его за ворот рубашки и выставить вон, чтобы не видеть больше этого скептического выражения, этого равнодушия к ее страданиям. Но вместо всего этого Сидони, словно ребенок, разразилась громкими рыданиями.
– Тем лучше! – бормотала она. – Ты прав. Меня это устраивает. Я сама хотела развестись с тобой, чтобы ты снова смог жениться. Теперь у нас есть повод. А я еще жалела о том, что нам придется расстаться…
Сидони заплакала еще горше, закрывшись рукой, чтобы муж не увидел ее лица, искаженного горем и недоумением. Сидони ни за что бы не подумала, что Журден способен ее предать, соблазнив другую женщину.
– Но из-за чего ты так расстраиваешься? – проговорил он уже более мягким тоном. – Ты меня не любишь, я всего лишь спутник на твоем жизненном пути, довольно-таки блеклом и грустном. Вряд ли это ревность, ты для этого слишком холодна. Сидо, к чему разговоры? Мы оба знали, что рано или поздно все это закончится.
– Нет, я ревную! – отрезала она, всхлипывая. – Ревную ко всем женщинам, которые спят с мужчиной без страха и боли. Тем сильнее мое унижение, ведь я не могу соперничать даже с первой встречной! И доказательство этому…
Натура у Журдена осталась прежней – чувствительной и милосердной. Слезы жены, крик ее души возымели на него свое действие.
– Прости меня, – вздохнул он.
– Нет! Кто она? Сколько ей лет? Разумеется, это какая-нибудь молоденькая красотка! Или, может, случайно встреченная шлюха?
– Это был импульсивный поступок. И я обещал сохранить все в тайне. Она не такая красивая, как ты – в десять раз хуже, и, уж поверь, она не шлюха.
– Тогда иди к ней! Катись! – крикнула Сидони.
Она вскочила и, продолжая плакать, вышла из комнаты. Перепуганный Журден бросился следом. Он настиг жену на середине лестницы и обнял.
– Проклятье, я люблю только тебя! И ничего бы этого не было, если бы и ты меня любила.
– Но я люблю тебя, правда, – жалобным голоском призналась Сидони.
Вся дрожа, она прижалась к мужу и обняла его, все еще роняя слезы. Она испытала радость отчаяния, усиленную желанием удержать его рядом. Журден невольно принялся ее утешать, поглаживая по мягким, как шелк, волосам.
