– Жаль. Я бы с удовольствием подержала Калеба на коленях. Что ж, зато мы с тобой смогли спокойно поговорить. Я поделилась с тобой еще не всеми своими заботами, Жасент. На этот раз речь пойдет о Брижит Пеллетье. По моим подозрениям, она злоупотребляет вином Сен-Жорж, а может и виски. Не знаю, где она берет спиртное, но она пьет! Брижит с утра до вечера вынуждена слушать бред Пакома, и случилось так, что совсем недавно она пришла к тем же поспешным выводам, что и вы с братом. Вдова решила, что Анатали может быть ее внучкой.
– О боже! Лишь бы она не заговорила об этом с самой Анатали! Разумеется, ты дала мадам Пеллетье понять, что она заблуждается?
– Да. И Брижит не стала настаивать. Честно говоря, ее несчастному сыну было бы лучше в лечебнице. Брижит спит и видит, как бы от него избавиться. Когда она будет жить одна, я попробую отучить ее от пьянства, – алкоголизм затуманивает мозги, и человек начинает выдумывать бог знает что… Но когда эта бедная женщина трезва, она безобидна, хоть и глуповата… Что-то ты загрустила, моя красавица. Не тревожься! Просто постарайтесь пореже сталкиваться с Пеллетье – и с матерью, и с сыном.
Возле магазина Сидони, в Робервале, на следующий день, в субботу, 1 июля 1933 года
Припарковав «форд» на приличном расстоянии от магазина сестры, Лорик спрятался за грузовичком. Отсюда можно было наблюдать за витриной. Перейти улицу он никак не решался. Потный, с зачесанными назад волосами, в рабочих штанах и поношенных туфлях, – ему было стыдно показаться в таком виде. Сидони наверняка возмутится, и будет права, особенно если в магазине в это время окажется заказчица, а может и не одна. Судя по всему, так оно и было – Лорик различил за стеклами движущиеся женские фигурки. Солнце отражалось в витрине, создавая зеркальный эффект.
«Лучше бы мне вернуться на ферму!» – как заведенный, твердил про себя Лорик.
Он как раз зажег сигарету, когда звон колокольчика заставил его вздрогнуть. Лорик посмотрел в ту сторону: на крыльце магазина Сидони прощалась с симпатичной блондинкой.
И тут в теплом послеполуденном воздухе прозвучало его имя:
– Лорик! Ты почему там стоишь? Иди сюда!
Должно быть, Сидони все же увидела его сквозь стекла грузовичка. Лорик вышел из своего укрытия, растерянно улыбаясь. Белокурая клиентка решила дождаться, пока он подойдет. Похоже, эта ситуация ее забавляла.
– Милостивый Иисусе, мой брат – и вдруг оробел! – со смехом вскричала Сидони.
Она подбежала, схватила Лорика за руку и потащила его к магазину. Им пришлось приостановиться, пропуская сначала автомобиль, потом – повозку, которую тащила за собой белая лошадь.
– Эльфин, вы знакомы с моим братом Лориком? – весело спросила у своей элегантной заказчицы Сидони. – Вот уж кто равнодушен к требованиям моды! Каждый раз приезжает ко мне в гости в своей фермерской робе! Но я все равно им горжусь: Лорик не покладая рук трудится на родительской ферме.
– Добрый день, мсье! Я не имела удовольствия видеть вас раньше, а жаль, – произнесла Эльфин. – Зато я много о вас слышала – от Пьера Дебьена, вашего друга детства, и, конечно же, от Сидони.
– Рад знакомству, мадемуазель Ганье! – нейтральным тоном произнес молодой фермер, глядя при этом собеседнице в глаза – они у нее были синие-синие.
– Мадам Жальбер, – поправила его Эльфин. – Мой супруг – адвокат.
– Простите, совсем забыл! Жасент упоминала о том, что вы замужем.
– И скоро стану матерю!.. Но мне пора. Я очень довольна примеркой. Очень! До свидания, Сидони! До свидания, Лорик! Мы можем забыть об условностях: в следующий раз при встрече я стану называть вас по имени, и вам придется последовать моему примеру!
И Эльфин со смехом помахала им рукой. Сидони увлекла брата в помещение, где царили приятная прохлада и расслабляющий полумрак.
– А ты по-прежнему донжуан! – шепнула она ему на ухо. – Эльфин и Пьер три месяца были любовниками. Ты знал?
– Да. Пьер рассказал мне об этом, когда мы однажды вечерком болтали с ним у очага.
Маргарита, шестнадцатилетняя швея-ученица, выглянула из-за двери мастерской:
– Мадам Прово, можно мне закончить розовые фестоны на платье мадемуазель Леме?
– Ну конечно! Заказ скоро должен быть готов. Поторопитесь, его нужно доставить не позже завтрашнего вечера!
– Я все поняла, мадам! Здравствуйте, мсье Клутье!
– Здравствуйте! – рассеянно отозвался Лорик.
Среди разноцветных рулонов ткани и шляпок на подставках он чувствовал себя чуть ли не ручным медведем, из лесу попавшим в непонятный, чуждый ему мир.
– Мы можем подняться наверх? – спросил Лорик у Сидони чуть слышно. – Умираю от жажды!
Она посмотрела на него с тревогой, потом перевела взгляд на входную дверь.
– Поднимись сам! Ты знаешь, где стаканы и вода. Еще я купила апельсинов. Я жду клиентку, Лорик, поэтому лучше останусь в магазине. Словом, я занята. Я, конечно, рада тебя видеть, но в будущем лучше бы тебе не беспокоить меня без повода.
– Идем наверх, это ненадолго. У меня есть основания просить тебя об этом. И перестань наконец меня бояться!
Его взгляд был таким настойчивым, что Сидони уступила. Легкой, уверенной походкой она пошла предупредить Маргариту о том, что ненадолго закроет магазин.
– Спущусь через пять минут!
Как только они с братом оказались в маленькой кухне на втором этаже, он спросил:
– Ты все еще хочешь уехать во Францию?
– Да. Я узнала расписание судов, плывущих в Гавр. Уеду из Роберваля на поезде на следующий же день после свадьбы Валланса Ганье. И не пытайся меня отговаривать. Я всячески придиралась к Доре, но это было несправедливо. Она для тебя хорошая жена. Работящая, серьезная… У вас два маленьких сына, и это прекрасно. Лорик, в память о своей Сидо люби их очень крепко и воспитай честными людьми! А я, живя в Париже, буду представлять тебя на наших полях в Сен-Приме. И думать, что ты живешь той жизнью, которая тебе по душе.
– Сидо, ты разобьешь Жасент сердце, если уедешь в такую даль! Не говоря уже о твоем муже… Я тоже был к нему несправедлив. Журден – славный парень.
Молодая модистка устало отмахнулась. Что ни день, что ни час, она все сильнее страшилась отъезда. Сумасшедшая мечта воспринималась ею уже как личный вызов, который она обязана была принять, невзирая на колебания, на собственные страхи.
– Я все это знаю! Постоянно об этом думаю. Может, достаточно было бы развестись с Журденом и открыть еще один магазин в Монреале?
– Теперь тебе необязательно уезжать, Сидо. Свое обещание я сдержу: больше никогда не стану тебе досаждать. Я словно заново родился, стал лучше. И первый, кого эта внезапная перемена удивляет, – это я сам! Благодарить ли за это Божественное Провидение или это мама стала нашим ангелом-хранителем на небесах? В общем, подумай еще раз о Жасент. Она добрая и очень всех нас любит. Табаруэт! Теперь-то мы можем попытаться стать счастливой семьей!
