– Я отнял ее у озера. Страшное озеро! – заикаясь, шептал Паком.
Ближайший сосед Клутье, Жактанс Тибо, услышал их отчаянные крики. Он бегом пустился по грязной дороге, ведущей к узкой полоске земли, где покоилось тело Эммы.
Шамплен, обогнав супругу и дочь, первым подбежал к безжизненному телу, упал перед ним на колени и обхватил голову дочери своими широкими мозолистыми ладонями.
– Господи, почему? Горе нам, горе всем нам! – в отчаянии причитал он. – Я дрожал от страха за свои земли и свой скот, а потерял плоть от плоти моей, Эмму, мою малышку! Как же так?
Подбежав к дочери, Альберта оттолкнула мужа. Крича и стеная, она упала на тело утопленницы. Зрелище было таким страшным, что Паком начал протяжно выть, словно раненое животное, и оглушительное эхо его стонов заставило леденеть кровь в жилах подбегавшего Жактанса Тибо. Он остановился приблизительно в двадцати метрах от ужасающей картины.
– Господи Иисусе! – прошептал он, осеняя себя крестным знаменем. – Но что она тут делала, бедняжка Эмма?
Оцепеневшая от ужаса Сидони беззвучно плакала. Она раньше уже видела мертвых, но это были ее умершая от гриппа бабушка и еще какой-то старик из деревни. В обоих случаях усопшие были почтенного возраста и мирно покоились в своих гостиных, аккуратно причесанные и по-праздничному одетые: лица их светились спокойствием.
– Только не Эмма, нет, только не ты, Эмма, – шептала она пересохшими губами.
– Чтоб они были прокляты, все эти члены правительства и владельцы компаний, – поднимаясь, разразился гневом отец, словно призывая в свидетели всех окружающих. – Они убили мою малышку. Она утонула, не знаю как, но утонула! Господи, что же произошло? Если бы вода не поднялась так высоко!
– Правильно говоришь, Клутье! – подлил масла в огонь сосед, широкими шагами подходя к ним ближе. – Может быть, будут и другие утопленники! Мы боялись за нашу скотину, но вот первая жертва – бедняжка Эмма. Как подумаю, что вчера я еще улыбался, глядя, как резвятся двое моих мальчишек, пуская бумажные кораблики с нашего крыльца. Я говорил себе, что хуже, чем было во времена большого наводнения, быть не может, но каково? Тогда мы смогли пережить буйство озера, но это не похоже на то, что было раньше. Я вам скажу так: если парни из компаний не откроют плотину, мы возьмемся за это сами. Я думаю, что это лишь начало! Да, только начало.
Шамплен не ответил. Заливаясь слезами и словно лишившись рассудка, Альберта продолжала прижимать к себе свое дитя. Ее материнская боль была такой невыносимой, что она сама хотела умереть здесь же, на этом самом месте. Потерять Эмму, не слышать больше ее непринужденного смеха, ее веселого голоса – это казалось ей непостижимым. У нее всегда была какая-то необъяснимая особая привязанность к младшей дочери, она называла ее своим «маленьким цветочком». Не в силах смириться с действительностью, она принялась целовать ледяные щеки и лоб своей дочери, бессознательно баюкая ее тело.
– Нужно отнести ее домой, мама, – мягко произнесла Сидони, пытаясь держаться.
– Домой, – повторила мать. – И как мы будем за ней ухаживать, за нашей малышкой? Сегодня вечером вода зальет весь пол в гостиной.
– Господин кюре что-то придумает, Альберта. Нужно его предупредить, – сухо отрезал Шамплен.
Больше он ничего не сказал. Он резким тоном заставил жену подняться. Глядя прямо перед собой, сжав губы, он поднял тело дочери, взяв ее одной рукой под колени, а другой поддерживая спину. На мгновение он пошатнулся под своей скорбной ношей, однако тут же выпрямился и тяжело зашагал по направлению к ферме.
– Если я могу чем-то помочь… – осмелился предложить Жактанс.
– Иди в деревню и расскажи всем о нашем горе! – ответил Шамплен Клутье. – Пойди с ним, Паком, тебе стоило бы вернуться домой и переодеться. Спасибо, мальчик мой.
– Я вынул Эмму из воды, да, я хорошо сделал.
– Конечно, Паком, мы все очень тебе благодарны, – отозвалась Сидони, думая о том, что ведь через какое-то время тело сестры могло уйти глубоко под воду.
Она бросила взгляд на небо: утренний свет начал блекнуть. Мрачные тучи перекрыли путь робким проблескам солнечного света. Внезапно полил дождь, холодный и настолько сильный, что это похоже было на библейский потоп. После короткой передышки нескончаемый кошмар начинался снова.
– О боже! – стала причитать Сидони. – Если сегодня будет лить так же, как вчера, что же мы будем делать?
Альберта пожала плечами, ее темные волосы рассыпались по спине. Детям достались от матери тонкие черты лица и необыкновенно очаровательная улыбка. Сейчас она следовала за мужем, не отрывая завороженного взгляда от ног дочери, мерно покачивающихся на руках у Шамплена, словно в них еще теплилась жизнь. Они вышли на дорогу, которая вела от озера к Сен-Приму: старенькая прямая тропинка, в конце которой виднелся их дом, окруженный амбаром, овчарней и сараем. Вода все прибывала.
– Пойду запрягу Звонка, чтобы отвезти малышку в деревню, – сухо сказал Шамплен.
– Папа, а про дедушку ты подумал? – взволнованно спросила Сидони. – Плохая новость обрушится на него как снег на голову – ты ведь попросил Жактанса всем рассказать!
Фердинанд Лавиолетт, отец Альберты, будучи вдовцом вот уже шесть лет, жил в небольшом домике на окраине Сен-Прима, напротив одной из муниципальных школ.
– Ты права, нужно ехать как можно скорее, – согласился отец.
Все трое зашли в сарай, механично, словно роботы, с наполненными ужасом и болью глазами. Звонок, уже довольно старый конь, был привязан здесь, в небольшом стойле. Животное приветствовало их пронзительным ржанием.
– Ты чувствуешь смерть, парень, – проворчал хозяин.
Двое женщин стали быстро застилать тележку соломой; все это время Шамплен не выпускал дочь из рук. Наконец он смог уложить ее, и в этот момент нечеловеческий стон вырвался у него из груди.
– Кажется, что она просто спит, – прошептала Альберта. – Если господина кюре не окажется дома, нас нужно будет отвезти к Матильде. Я поднимусь за чистым бельем для моей малышки.
– Не ходи, мама, я сама принесу все, что нужно, – прервала ее Сидони. – Мы наденем на Эмму мое белое платье. Я возьму свой парикмахерский набор. Мы с Матильдой сделаем из нее красавицу.
Возможность позаботиться о своей сестре и говорить о ней, как о живом человеке, успокаивала ее, не позволяя упасть в пропасть отчаяния.
* * *
Кюре тревожно вглядывался в надвигающийся неотвратимый апокалипсис. Шел ливень, шквальный ветер свирепствовал вокруг, а до самого горизонта разлилось огромное свинцовое озеро, по которому время от времени пробегали устрашающие волны.
Священник как раз выходил из церкви, когда увидел, что к нему со всех ног спешит Жактанс Тибо – мужчина казался необычайно взволнованным.
– Господин кюре, Эмма Клутье утонула! – крикнул он срывающимся, почти жалобным голосом. – Горе моим несчастным соседям! Ее нашел Паком. Думаю, нужно идти к ним.
