Жасент обескураженно посмотрела на брата. Ее все еще одолевали сомнения.
– Если бы я не арендовала дом Сьюзен Валлис, я могла бы тебя выручить, – призналась она. – Я знаю, что у дедушки есть сбережения, он копил на наше с Эммой и Сидо путешествие в Нью-Йорк. Я могла бы поговорить с ним.
– Не стоит беспокоить Фердинанда. Я хотел бы тебе помочь, Лорик, – предложил Пьер, – но при одном условии: однажды ты вернешься сюда со своей женой-красавицей, полностью исцеленный от своего безумия, потому что так любить свою родную сестру – это настоящее безумие. Когда ты намерен отъезжать?
– Завтра утром, на поезде. Я зашел на вокзал, узнал расписание. Этим вечером я сложу сумку, а на рассвете ускользну. Но я вернусь не раньше чем через два года. Сидони будет замужем, у нее наверняка родится ребенок. Меня больше не будут терзать соблазны.
Голос Лорика задрожал. Он громко зарыдал, затем, закрыв кулаками лицо, принялся беззвучно плакать. Жасент похлопала его по спине, не решаясь приласкать брата. Перед ней сидел уже не маленький братишка из детства, а взрослый мужчина, способный строго осудить свои порывы и добровольно обречь себя на изгнание.
– Но ты же сообщишь о своем отъезде? – спросила она.
– Этим займешься ты.
– Ну уж нет! Ты скажешь об этом под конец ужина!
Пьер снова вмешался в их разговор:
– Я возвращаюсь в Сен-Фелисьен, поэтому, если хочешь, езжай со мной, поспишь у моего отца. Поезд проходит там. Бо́льшая часть моих средств хранится в банке Роберваля, но в моей комнате есть достаточно денег для начала твоего путешествия. Напишешь мне, когда где-нибудь остановишься. Когда я получу твой адрес, отправлю денежный перевод. Путешествовать со значительной суммой не очень-то и безопасно.
Серо-голубые глаза Пьера излучали необыкновенную нежность, что делало его весьма привлекательным. Он любил Лорика и желал ему счастья.
– Ты и вправду лучший друг на земле, – пролепетал Лорик. – Ты будешь отличным зятем, не то что тот, второй…
– Тише, – перебила его Жасент. – Скоро ты будешь далеко от нас. Пиши мне, Лорик, давай о себе знать. Не забудь: медсестра Жасент Клутье, улица Лаберж, Сен-Прим.
Сбросив с души этот нелегкий груз, Лорик вздохнул свободнее. По пути от фермы в деревню он, осушив купленную на заработанные деньги флягу виски, стал мысленно утолять все свои ночные грезы: его рука закрывает Сидони рот, чтобы та не кричала, другая овладевает ее лоном, властными пальцами лишая ее девственности. В его ужасающих фантазиях сестра-близняшка предстала перед ним, окутанная белоснежной вуалью, за которой угадывалась ее нагота, подобная наготе античных дев, предназначенных богам. Он же, Лорик, жаждущий ее чистоты, боготворил ее, стоя на коленях.
– Черт возьми, мне уже не терпится сесть в твой старенький форд и помчаться в сторону Сен-Фелисьена, – пробормотал он. – В моей затуманенной голове явно сломался какой-то винтик!
Глава 19
Сентябрь молодых
Сен-Прим, дом Матильды, понедельник, 9 июля, 1928
Жасент вот уже три дня не навещала целительницу. Сразу после полудня она подошла к ее двери и стала звать Матильду, так как штора из деревянных бусин мешала ей видеть, что происходит в доме. «Может быть, у нее посетитель и она лечит его… или гадает ему на картах», – думала она.
– Входи, детка! – прозвучал ответ. – Но жару за собой не впускай.
Шутка заставила Жасент улыбнуться. Она застала хозяйку в желтой тунике с глубоким декольте и в повязанном на голове красном платке. По коже Матильды, весной обычно менее темной, можно было догадаться о ее америндских корнях. Ее короткие проворные руки лущили фасоль на белой скатерти, на которой теперь виднелись многочисленные пятнышки.
– Ну что, работа продвинулась, барышня? Как-нибудь загляну посмотреть, как ты обставила свой дом.
Жасент села напротив Матильды, уставившись в белые зернышки, испещренные пурпурными прожилками.
– Странная у нас семья – вчера вечером Лорик уехал вместе с Пьером, мой брат уезжает очень далеко, в Британскую Колумбию.
– Господи, только и всего? – воодушевилась целительница. – Он сбегает из дому, где в течение целых девяти месяцев, находясь в утробе своей матери, был телом и душой связан с Сидони! Рассудительный парень.
– Сидони испытала явное облегчение, но ей было грустно, я это почувствовала. Мама много плакала, но поняла, что его отъезд необходим. Папа повторил избитую фразу о том, что путешествия формируют молодую личность. Дедушка сказал почти то же самое.
– И все же в этой фразе есть смысл. Он вернется более сильным, освобожденным от своей навязчивой идеи.
– Я определенно единственная, кто считает, что он проявил бы больше мужества, если бы остался дома, работая на землях, которые еще остались у нас после наводнений. Мы смогли бы обзавестись крупным стадом.
Матильда хитро усмехнулась. Она собрала свои карты и положила их горкой на краю стола.
– Красавица моя, вы что же, задумали с Пьером поддаться Шамплену, гнуть спины за работой на земле и сбором урожая? Нет! Ты училась, у тебя есть диплом. Будь хорошей медсестрой и не суди своего брата за то, что он сбегает с фермы. В будущем многие молодые люди станут искать счастья за пределами дома, утруждая себя гораздо меньше своих предков. Время колонистов прошло… Возьми-ка графин лимонада там, на буфете… я хочу промочить горло, а ты заставляешь меня болтать.
– Я не задержу тебя надолго, мне нужно идти в универсам за краской. Когда Пьер вернется в следующую субботу, я устрою ему сюрприз – первый этаж будет полностью закончен. Сидони пообещала помочь мне. Благодаря Журдену Прово она очень изменилась. Это едва заметно, но я это чувствую. Теперь она верит в свое будущее и в свой талант. Знаешь, Матильда, вчера она обедала на террасе гостиницы «Шато Роберваль»! Мать Журдена, Дезире, проводит много времени за чтением – она инвалид. Она рассказала моей сестре, что в начале столетия в этом грандиозном отеле принимали представителей американского и британского высшего света и что, возможно, среди них были и знаменитые личности. Богатые постояльцы приезжали в собственных экипажах. На пароходах они приплывали посмотреть на индейскую резервацию Пуант-Блё.
– Хм… готова поспорить, что из страха испачкаться от прикосновения дикарей на берег они не ступали, – заметила Матильда.
– В пристройке возле отеля располагался зверинец с медведями, волками и лесными животными. У тех, кто останавливался на берегу озера, складывалось впечатление, будто они находятся на краю света, почти в раю.
– Господи, да вы с сестрой станете учеными дамами, если будете часто навещать эту несчастную женщину, Дезире Прово! Слушая тебя, я представила себе красивое, но очень грустное лицо. У этой женщины доброе сердце. Хочешь кусочек пирога с лесной земляникой? Паком теперь редко сюда забегает. Не буду больше готовить специально для него.
