– Могу я вас поцеловать? – прошептал он ей на ухо.
– Нет, нет, еще нет, не так скоро, – пробормотала она.
– Я подумал о поцелуе в щеку, перед тем как мы дойдем до вокзала, – заверил он Сидони.
Она посмотрела на него, не зная, шутит он или нет. В его светло-карих, орехового цвета глазах светилась искорка лукавства.
– Правда? Я вам не верю, – ответила она. – Как по мне, еще слишком рано. Не люблю, когда меня торопят.
– Простите меня! Я буду ждать этого невинного поцелуя до Нового года, если мы проведем его вместе.
Он отпустил ее и зашагал дальше, спрятав руки в карманы. Сидони подумала, что ему не хватает храбрости. Отдавая себе отчет в том, что противоречит сама себе, она ускорила шаг, чтобы с ним поравняться.
– Журден, время праздников еще нескоро. Если вы рассчитывали на поцелуй в щеку, то я не против.
Он сдержал улыбку, но по его озорному выражению лица Сидони поняла, что его развеселило то, как быстро она передумала.
– Вы, наверное, считаете меня недотрогой! – стушевалась она.
Полицейский остановился и посмотрел ей в глаза. С серьезным выражением лица, со сдержанной страстью в голосе он произнес:
– Сидони, если бы вы были одной из тех девушек, которые бросаются на шею мужчинам или же специально провоцируют их, для того чтобы потом оттолкнуть, сегодня меня бы здесь не было. Когда мы с начальником зашли к вам в дом, когда я вас увидел, мое сердце забилось быстрее. На меня словно снизошло озарение, и я страдал, оттого что обстоятельства нашей встречи были столь печальны. Этим вечером я буду довольствоваться мечтой о поцелуе в щеку. Меня радует ваша серьезность, ваша мудрость. Вы можете не беспокоиться – я не стану докучать вам своими желаниями.
– Желаниями? – удивилась она. – Но, Журден, вы не сделали ни одного нетактичного движения, и я благодарю вас за это.
Он бросил встревоженный взгляд на наручные часы:
– Мне нужно поторопиться, Сидони. Позвольте еще раз пригласить вас в следующее воскресенье на обед в «Шато Роберваль». Вы не будете возражать, если я приеду за вами с мамой? Она так любит автомобильные прогулки! Я планировал пообедать втроем. Так вы смогли бы ближе с ней познакомиться.
Все было продумано до мелочей, в соответствии с нормами морали и приличия. Преисполненная радости, девушка уже предвидела долгую помолвку, а через два года – свадьбу.
– Я охотно принимаю ваше предложение, Журден. Ваша мама замечательно проведет время, да и я тоже.
Она подошла к нему, побежденная, и, закрыв глаза, подставила правую щеку. И в тот момент, когда он наконец решился запечатлеть на ее атласной коже скромный поцелуй, Сидони повернула голову. Их губы на несколько секунд соприкоснулись.
– Простите меня, – пробормотал он. – Я не хотел. Вы повернулись и…
– Я сделала это нарочно, – краснея, призналась она.
Не дожидаясь его ответа, она бегло запечатлела на его губах короткий поцелуй. У Журдена хватило вежливости промолчать, но он обратил к ней широкую ослепительную улыбку.
Они подходили к вокзалу, держась за руки, словно жених и невеста.
Сен-Прим, ферма Клутье, воскресенье, 8 июля, 1928, шесть часов вечера
Альберта сидела под широким навесом, надежно защищавшим крыльцо от солнца, дождя и снега. Лорик спустил с чердака лавочку со спинкой, сооруженную отцом с десяток лет назад. Шамплен, чья рука покоилась на плече супруги, заметил по этому поводу:
– А раньше я был неплох в столярном деле!
– Это правда, напрасно мы не использовали эту лавочку – она удобная. На ней я могу поджидать возвращения Сидони.
– И все же судьба так лихо чудит с нами! Наша дочь и помощник начальника полиции Роберваля! Черт возьми, да это заткнет кое-кому из деревенских глотки!
– Шамплен, не бранись. Ты так старался красиво говорить перед нашими детьми, когда они только начинали лепетать. Продолжай в том же духе.
Супруг с восхищением посмотрел на Альберту. На заре его пятидесяти лет Господь сделал ему неожиданный подарок – наконец Шамплен познал разделенную любовь. Убедившись в том, что во дворе никого нет, он поцеловал жену в шею, за воротником под волосами.
Придя в волнение, Альберта на миг прикрыла глаза. Странно было познавать удовольствие так поздно, это ее поражало. Отныне она спешила как можно скорее укрыться в интимной полутьме супружеской спальни. Каждая ночь ее пресыщала, даже если супруги сразу же засыпали, обнявшись, упоенные ласками.
– У тебя еще есть столярные инструменты? – спросила она вполголоса.
– Конечно, они достались мне от отца! Я храню их в чемодане. Во время паводков я позаботился о том, чтобы сразу же поднять их на второй этаж.
– Шамплен, ты сможешь смастерить люльку из светлого дерева? А я свяжу миленькое шерстяное одеяльце.
– О чем ты, Альберта? – удивился он. – Неужели нашлась Эммина малышка? Ты скрывала это от меня? Она скоро будет здесь?
– Для трехлетней девочки понадобилась бы детская кроватка, а не люлька. Я отдала нашу колыбельку Артемиз, когда у нее родился старший, а теперь она снова ей понадобилась. Я хотела бы, чтобы она была совсем новая и сделана твоими руками. Шамплен, я беременна.
Она протерла влажные от слез глаза. Шамплен не верил своим ушам, он замер, раскрыв рот.
– Господи, – прошептал он, горло его сжалось от распирающих его эмоций. – Родная моя, ты подаришь мне еще одного малыша? Но вчера вечером ты была совсем не против, тогда как обычно, когда ты бывала в таком положении, ты мне отказывала…
Сумасшедший восторг, который он сейчас испытывал, мешал ему говорить спокойно.
– Былое забыто, Шамплен. Господь забрал у нас Эмму, теперь он дарит нам этого ребенка. Впервые я буду носить его с огромной любовью.
Альберта уткнулась своей темноволосой головой в грудь мужа. Убедившись в задержке месячных, она уже не сомневалась ни секунды. Женщине казалось, что ее грудь налилась, и ее тошнило от запаха табака.
– Я был бы очень доволен, если бы это был мальчик, – признался Шамплен с горящим взглядом. – Мы назвали бы его Калеб, в честь моего бедного отца, который умер таким молодым!
– В таком случае, если Господь подарит нам еще одну девочку, мы назовем ее в честь твоей матери – Эмильен.
Шамплен потерял родителей во время эпидемии испанского гриппа, настоящего бедствия, поразившего население всего мира. Растроганный до предела, он обнял супругу:
– Черт возьми, я не верю своим ушам! Каким же счастливым ты меня делаешь, Альберта!
Лорик, вернувшийся с рыбалки, застал родителей в объятиях друг друга. Ему следовало бы развернуться, но он с невозмутимым видом принялся насвистывать.
– Я принес несколько судаков, – громко заявил он. – Совсем небольших.
