На нее нахлынули воспоминания: ее нагота, открытая взору любовника, его ласки. Она была рада тому, что в эти последние дни ей удалось устоять перед искушением, хоть она и знала о том, что Пьер находится в сарае. Ее удержала вполне конкретная причина – фаза ее цикла, с высоким риском забеременеть. «Ребенок у нас будет позже, через год после свадьбы. Я хочу немного насладиться Пьером и нашей совместной жизнью», – решительно повторяла она про себя. Пьер все понимал. Он только больше любил ее за это.
– Который час? – прошептала Сидони ей на ухо. – Мои часы остановились – утром я их не завела.
– Идем, посмотрим на ходики в кухне. Заодно сообщишь маме о том, что у тебя встреча.
Жасент решительно, но вместе с тем мягко повела свою сестру за руку. Так она несколько лет назад водила ее в школу к монахиням. Тогда она гордилась своей ролью старшей сестры. Но ее вторая рука была пуста – круглолицей малышки Эммы не было рядом.
Сен-Прим, вокзал, тот же день, шестнадцать тридцать
Сидони приехала на вокзал за полчаса до назначенного времени встречи. Она покинула родительскую ферму с молчаливого благословения Альберты и почти с равнодушным согласием Шамплена – отец был занят починкой какого-то механизма в своей сенокосилке.
По дороге она зашла к своему дедушке. Фердинанд встретил ее с обычной вежливостью, но он оказался не один.
– Я пригласил моих дорогих соседей, мы играем в белот. Рене испекла чудный шоколадный торт. Входи же, поешь с нами. Какая ты хорошенькая!
Сидони поздоровалась с Рене и Франком и вежливо отказалась их беспокоить.
– Я лишь хотела убедиться, что ты хорошо себя чувствуешь, дедушка, – объяснила она, спеша поскорее уйти.
Нескончаемые минуты истекли. Не доходя до здания вокзала с огромными часами, она с нетерпением прислушивалась к малейшему шуму двигателя. За исключением одного такси из Роберваля, ни один автомобиль не нарушил спокойствия этого воскресенья. «Где же он?» – думала она, вышагивая взад-вперед в тени белоствольной березовой рощи.
Она нетерпеливо ждала их встречи, вплоть до физического недомогания. А теперь дрожала от невероятного разочарования. Придумывая ему серьезные оправдания вроде срочного дела по работе или проблемы с немощной матерью, она все же была расстроена.
«Я была несправедлива и жестока по отношению к Жасент. Из-за этого мужчины я почти не сомкнула глаз этой ночью, а его все нет. Ему плевать на меня!» – думала она, готовая заплакать от отчаяния.
В этот самый момент кто-то дотронулся до ее плеча, и низкий бархатный голос произнес ее имя. Журден был здесь, совсем рядом с ней.
– Ах! – выдохнула она от неожиданности. – Откуда вы явились?
– Из такси, вон того, на которое вы не обратили ни малейшего внимания. Сидони, простите меня за опоздание, на бульваре Сен-Жозеф в Робервале моя машина поломалась, а в воскресенье мне было бы сложно ее отремонтировать. Пришлось бежать на вокзал, где я каким-то чудом сразу же нашел такси.
Он любовался ею, заметно взволнованный и немного запыхавшийся.
– Но как же вы вернетесь?
– Через два часа семнадцать минут будет поезд в обратную сторону, я узнал у проводника. Я не мог пропустить эту встречу, разве не так?
– Я бы разозлилась, – согласилась Сидони с легкой улыбкой на губах. – Я ждала вас.
Смутившись, она не знала, о чем говорить дальше. На Журдене были бежевый льняной костюм и хорошо подобранная ему в тон холщовая шляпа. Аккуратно выбритый, он приятно пахнул одеколоном.
– Может быть, пройдемся по берегу? – предложил он.
– Нет, я знаю дорогу, ведущую к скалистому мысу. Оттуда открывается замечательный вид на местность. Во время летних каникул мы часто ходили туда на пикник с братом и сестрами.
Она умышленно много говорила, с тем чтобы сразу же пресечь возможное признание Журдена. Он казался ей человеком взбалмошной натуры, и она опасалась того, что ей придется сразу его оттолкнуть. Но она плохо его знала – он чувствовал, что завоевывать ее следует терпеливо, с бесконечным уважением, граничащим с благоговением.
– Если бы вы видели, какой была мама сегодня утром! – сказал он в ответ. – Я мог сопровождать ее к мессе благодаря инвалидной коляске, этому ценному изобретению, которое изменяет ее существование, вызывая в ней женские инстинкты пококетничать. Господи, ей всего пятьдесят пять! В итоге она покрасовалась перед церковью в своем новом платье. Мы нашли вам заказчиков.
Они неспешно шагали, купаясь в тени или же в лучах солнца, в зависимости от расположения высаженных вдоль тропинки деревьев.
– Но в Робервале наверняка есть более опытные портнихи! – воскликнула Сидони. – В Сент-Эдвиже, несомненно, тоже.
– Судя по маминым словам, вы очень внимательны к деталям и к заключительной отделке, что делает вашу работу более законченной. К примеру, воротник ее платья однотонный, что как нельзя лучше гармонирует с цветастой перкалью.
Молодая женщина рассмеялась. Еще никогда она не обсуждала тему тканей и пошива готового платья с представителем мужского пола. И это было еще одним аргументом в его пользу.
– Я никогда не откажусь от работы, – просто сказала она.
– Увы, это вынудит вас часто совершать переезды. Я был бы счастлив поработать вашим водителем в свое свободное время, как только моя машина соблаговолит работать без перебоев.
Сидони снова довольствовалась едва слышным «да». На сердце у нее было радостно. С тех пор как Эмма умерла, она еще никогда не чувствовала себя так беззаботно. Ей стали понятны все уловки провидения, как еще раньше их прочувствовала Жасент. «Такое ощущение, будто, вопреки всему и вся, события складываются как нельзя лучше! – думала она, размышляя. – Моя сестра выйдет замуж за Пьера, которого ранее вычеркнула из своей жизни, наши родители помирились, хотя, казалось, это было невозможно, Лорик больше не терзает меня своей нездоровой ревностью, а я встретила Журдена, который приехал к нам по делу убийства Эммы».
Будучи очень набожной, она представила, как ее младшая сестра, получив полное искупление, оберегает счастье близких в кругу небесных ангелов. «Если Эмма помогает нам, находясь в раю, почему бы ей не привести нас к Анатали?» – спросила она себя.
Журден молчал. Взволнованный грациозностью ее шеи, остававшейся открытой под высокой прической, он любовался ее профилем античной статуэтки. Беспорядочные пряди танцевали на ветру у ее ушей, напоминающих розовые ракушки.
– Мы с Жасент написали объявление в газеты, – внезапно заявила она. – Надеюсь, мы получим весточку от нашей подруги и ребенка… В пятницу я скрыла от вас кое-что из того, что нас беспокоит, из страха перечить матери. Но мы поговорили об этом, и я поняла, какую оплошность совершила. Вы же могли прочитать наше объявление в газетах, как и все остальные, и тогда бы вы посчитали меня лгуньей.
– Нет, ни в коем случае. Я веду расследования, однако это не делает меня бестактным. Ваши поиски носят частный характер, я бы это понял.
