– Я так хотел бы снова увидеться с вами, Сидони!
– Я тоже, – призналась она.
– В следующее воскресенье я выхожу в отпуск. Мы могли бы прогуляться после обеда, если ваш отец не будет против.
– В четыре часа я буду ждать вас у вокзала.
– Спасибо, Сидони.
Журден взял ее за руку, словно прочитав ее мысли.
* * *
Четверть часа спустя Сидони входила во двор фермы отца. Она чувствовала себя легко и перевозбужденно, ее губы растянулись в невольной улыбке. Ей казалось, что лето, отмеченное встречами с Журденом, пройдет благополучно. У нее был еще один повод для радости: перспектива тех самых небольших объявлений. «Ни Жасент, ни мама об этом не подумали. Они будут удивлены!»
Она поспешила к дому и повесила на крючок в коридоре плетеную корзинку, которую использовала для того, чтобы переносить вещи Дезире Прово. В доме было тихо. Внезапно ей показалось, что она услышала чьи-то всхлипывания. Хорошее настроение улетучилось, как только она увидела сидящую за столом Альберту – мать была в слезах. Жасент с расстроенным видом сжимала ее в объятиях.
– Что произошло? – испугалась Сидони. – Новое несчастье? Что-то с Лориком?
В последние дни брат-близнец держался от сестры на расстоянии, и она чувствовала себя спокойнее. Однако она все так же его любила и не могла представить себе, как пережила бы его потерю.
– Нет, с Лориком все в порядке, – ответила Жасент. – Но Матильда заверила меня, что Анатали нет больше на этом свете, я повторяю тебе ее слова. Нам больше не нужно ее искать, если это несчастное дитя теперь вместе с Эммой. Мы все еще не знаем, ценой каких страданий, какой печали они покинула эту землю. Невинные души, которых недостаточно любят и к которым плохо относятся, не имеют ни единой возможности постоять за себя. Они стерты с лица земли.
Альберта громко всхлипнула, не прекращая душераздирающе рыдать. Ошеломленная этой новостью, Сидони присела на скамейку. Однако она очень скоро взбунтовалась против этого нового удара судьбы.
– Есть ли у Матильды доказательства? Или она полагается только на свои проклятые карты? – жестко спросила она.
– Ты знаешь о том, что она уходила из дому, – вздохнула Жасент. – На самом деле она отправилась в Перибонку, как и мы. Она подумала, что там она будет ближе к Эмме, а значит, вероятность получить ответ возрастет. Так и случилось. Она узнала, что Анатали недавно умерла.
– Но откуда она могла это узнать? – разгорячилась Сидони. – Эти таинственные поводыри, о которых ты мне говорила? Пока я не увижу могилу или не услышу от людей из плоти и крови заверений в том, что наша племянница умерла, я не опущу руки. Я так обрадовалась, когда Журден Прово дал мне замечательный совет.
Альберта шмыгнула носом и кончиками пальцев протерла заплаканные веки.
– Какой, Сидо? – пробормотала она. – Скажи нам.
– Нам следует опубликовать объявления в местных газетах и в газетах других регионов Квебека. Даже если Анатали мертва, это нужно сделать, чтобы удостовериться в ее смерти… или же приятно удивиться. Как вы можете плакать или отчаиваться из-за простого утверждения Матильды? По большому счету, она может рассказывать нам все, что ей заблагорассудится!
Эта короткая, но пылкая речь сделала свое дело. Особенно она повлияла на Жасент, которая была сбита с толку переменами в поведении целительницы.
– Наверное, у нас действительно нет доказательств гибели Анатали, – согласилась она.
Альберта успокоилась и по очереди посмотрела на дочерей.
– Ты не так уж и неправа, – признала она.
– Я даже думаю, что я права, мама. Мы понесем необходимые расходы, но мы разместим эти объявления, и они останутся в газетах на несколько недель. Если кто-нибудь знает, что случилось с твоей внучкой, нашей племянницей, тогда мы сможем определиться – плакать от горя или смеяться от счастья.
– Я поеду в Роберваль, сниму в банке свои сбережения, – заявила Жасент. – Я рассчитывала открыть на них свою смотровую, но у меня пока нет помещения. Лучше я помогу вам.
Довольствуясь достигнутым успехом, Сидони принялась готовить чай. Альберта отправилась освежить лицо прохладной водой. Она украдкой изучила свое изображение в подвешенном над умывальником зеркале: теперь она заботилась о своем внешнем виде, словно молодая влюбленная женщина.
– Я тут подумала, Жасент, – сказала она, садясь за свой ткацкий станок. – Где вы с Пьером будете жить после свадьбы? Если вы арендуете домик Сьюзен Валлис, Пьеру это будет неудобно: он ведь нашел работу в Сен-Фелисьене.
– Мы еще не решили, мама. Сейчас не это главное.
– Почему бы вам не обосноваться в Сен-Методе, у Боромея Дебьена? – предложила Альберта. – Как-то ты обмолвилась о том, что у него большой дом. Мужчина в его возрасте был бы рад, если бы внук был рядом и помогал старику выполнять тяжелую работу. А у тебя там наверняка будет больше пациентов. В Сен-Методе много народу.
– После этих паводков народу везде мало.
– Люди вернутся в свои дома, – настаивала мать.
Немного удивившись, Жасент ответила не сразу. Они с Сидони считали, что необходимо устроиться где-нибудь поблизости от фермы дедушки Фердинанда. «Даже Пьер был не против, – подумала она. – Он планировал обосноваться в Сен-Приме, а если придется – устроиться здесь же и на работу».
Ей в голову пришла неожиданная мысль. Возможно, родители хотят жить в более интимной обстановке, ведь отныне они, казалось, замечательно ладят. «Нет, глупо думать о таком».
Едва Жасент отбросила это предположение, как Альберта, улыбаясь, обратилась к Сидони:
– И ты, доченька, скоро выйдешь замуж, с твоей-то красотой и серьезным ко всему отношением. Помощник начальника полиции навещает тебя, дает тебе работу, он был бы замечательным супругом. Но я скажу тебе то же самое, что только что объясняла твоей сестре. Зачем открывать ателье по пошиву одежды здесь, в деревне? Вам обеим следует подождать развития событий.
– Но, мама, ты забегаешь вперед, – возразила Сидони. – Мы с Журденом Прово едва знакомы.
– Я мечтаю лишь об одном, девочки мои, – знать, что вы счастливые и добропорядочные женщины.
Альберта вытерла слезу и глубоко вздохнула, после чего дрожащим голосом произнесла:
– Мы с Матильдой питаем друг к другу дружеские чувства, дети мои. И все же не стоит ее слушать, когда она вмешивается в наши семейные дела. Она честная женщина и мудрая целительница, но прочие ее занятия противоречат законам Господа нашего.
– Мама, признай, что если бы не ее карты – мы бы никогда не узнали, где была Эмма зимой 1925 года! – воскликнула Жасент. – Благодаря картам мы уверены: она была беременна, одинока и несчастна.
Теперь она боялась того, что ее дружба с Матильдой Лялибертэ была ошибкой.
