Она застала свою пожилую подругу за готовкой. Темноволосые косы Матильды были венцом уложены на голове. Выслушав Жасент, она расплылась в улыбке:
– А я что тебе говорила? Верь мне, я чувствую, что ты на правильном пути. А теперь беги, я жду беднягу Пакома. Он всегда рад угощению, но, если ты здесь останешься, он будет чувствовать себя не в своей тарелке.
– Оставляю тебя с твоей выпечкой. Я возвращаюсь на ферму, мне не терпится поговорить с Сидони. Что ж, давай я поцелую тебя в знак благодарности!
Матильда с удовольствием подставила щеку для поцелуя. Для женщины, которую жизнь не особо баловала, это было самым ценным вознаграждением.
Сен-Прим, ферма Клутье, понедельник, 11 июня, 1928, три часа дня
После суровой и невероятно снежной зимы, за которой последовала дождливая весна, природа, казалось бы, решила попросить прощения, подарив жителям прибрежных к озеру Сен-Жан территорий преждевременное лето. В безоблачном небе светило яркое солнце. Растительность буйствовала. На деревьях красовалась темно-зеленая листва, блестевшая под ослепительными лучами солнца.
Дом был погружен в спокойную безмятежность. Альберта поднялась к себе отдохнуть, Лорик еще на рассвете сел на поезд в Сен-Фелисьен. Шамплен заявил, что направляется на сыроварню Перрона, не предоставив домашним больше никаких подробностей.
Готовясь к предстоящей поездке в Перибонку, Жасент и Сидони закрылись в мастерской и обсуждали наиболее подходящий для дороги наряд. Теплый ветер с озера задувал через москитную сетку – окно было открыто настежь.
– Мы носим траур, – настаивала Сидони. – К тому же нам необходимо внушать людям доверие. Поэтому никаких фантазий.
– Но ты была бы такой очаровательной в своей зеленой блузке, Сидо! Как-никак, ты имеешь право на то, чтобы выглядеть шикарно! Позволь тебе напомнить: ты впервые покидаешь Сен-Прим!
– Не издевайся, мне здесь нравится. Кто знает, может быть, через год или два я буду жить в Монреале или в Европе! Возможно, в Париже, столице моды!
– Особенно если Сьюзен Валлис так и не ответит на наше письмо, – заметила Жасент. – Все же эта дама была уже в возрасте. В деревне могли не знать о том, что она умерла. Рано или поздно мы об этом узнаем. А теперь подумай хорошенько: ты можешь надеть свою зеленую шелковую блузку с черным пиджаком и юбкой такого же цвета.
– Нет, я надену свой серый жилет под куртку. На судне не должно быть так уж жарко, а у меня нет ни малейшего желания привлекать внимание. А что наденешь ты?
– Раз уж не хочешь ты, я позаимствую у тебя зеленую блузку, она разбавит твой темно-серый трикотажный комплект, который ты тоже мне одолжишь.
– Только будь осторожна, с этой тканью работать непросто. Примерь его прямо сейчас – я более худая, особенно в груди. Если бы ты только знала, Жасент: у меня такое ощущение, будто мы едем искать приключений! Но меня беспокоит то, что мама останется наедине с папой. Если ей снова станет нехорошо, он не будет знать, что делать.
– Этого не произойдет. Ты видела, как загораются ее глаза, когда мы заводим разговор об Эмминой малышке? Не беспокойся: за завтраком с ней будет дедушка, а после обеда зайдет Матильда.
– И чем тебе нравится эта старуха?! – упрекнула сестру Сидони. – А вот меня она пугает. Я уверена, что в ее жилах течет индейская кровь, да и люди считают ее колдуньей.
– Предки Матильды – гуроны. Ну и что с того? – возразила Жасент. – Это не означает, что она дикарка. Она колдунья не более твоего, однако ей подвластна наука о растениях.
– Гм! Она гадает на картах, а это запрещено Церковью.
– Сидони, это никому не причиняет зла. Я не должна была говорить с тобой об этом. Только не разболтай никому, прошу тебя!
– На этот счет можешь не волноваться… Смотри-ка, машина!
Автомобили редко доезжали до их фермы, за исключением грузовичка Озиаса Руа. Трое сыновей Жактанса Тибо всегда любовались им, хотя и держались при этом на почтительном расстоянии.
Сердце Сидони защемило от беспокойства.
– Полиция должна была вернуться, – прошептала она.
– В таком случае пойди посмотри, кто это. А я пока примерю одежду.
– Пойдем со мной, Жасент. Это, наверное, журналисты, приехали в связи с опубликованной в Le Colon статьей.
Франк Дрюжон приехал утром того же дня, чтобы привезти Шамплену свежий номер этой газеты, предназначенной главным образом для жителей региона. Заметка была довольно короткой, однако факты излагала ясно.
– Я хотел узнать ваше мнение, – начал вежливый француз. – Было бы лучше, если бы я не читал это мсье Фердинанду.
– Прочтите нам, сосед, – проворчал фермер, исполненный дурного предчувствия.
Альберта, Жасент и Сидони тоже стали слушать, окутанные теплым ароматом дымящегося кофе и поставленного на огонь молока.
Убийство из ревности в Сен-Приме.
Эмма Клутье, которую считали первой жертвой разрушительных паводков этой весны, была убита своим любовником, доктором Теодором Мюрреем, жителем Сен-Жерома. В четверг мужчина сдался в руки полиции. Правда посеяла растерянность среди жителей родной деревни молодой преподавательницы, где в ночь с пятницы, 25 мая, на субботу, 26 мая, был разыгран последний акт этой любовной трагедии, развивавшейся, таким образом, одновременно с трагедией, постигшей в те дни всех жителей прибрежных к озеру территорий.
– Черт возьми, а они умеют излагать все вкратце! – воскликнул Шамплен. – Лишь бы только они ничего к этому не добавляли!
– Мой отец потрясен. Какой смысл причинять ему еще больше боли? – отрезала Альберта. – Если бы вы могли чуть позже вырезать мне эту статью, мсье Дрюжон, я была бы вам очень благодарна.
Франк пообещал, улыбаясь своей доброй сочувствующей улыбкой.
* * *
Сидони взяла Жасент за руку – щеки ее покраснели, в глазах читалась растерянность.
– Идем скорее, ты слышала? Двигатель уже выключили, дверца машины хлопнула. Боже милостивый, началось! Завтра мы должны остаться здесь, иначе они не оставят маму и дедушку в покое!
– Не стоит так переживать, в конце концов! Пойдем вдвоем. Журналисты – такие же люди. Если ты откажешься отвечать на их вопросы, они уйдут.
Стоя на крыльце, Журден Прово видел, как сестры вышли из комнаты: обе были в длинных небесно-голубых блузках, подпоясанных лентами, украшением им служили распущенные волосы.
– Я не задержу вас надолго, мадемуазели, – сказал он в качестве предисловия.
Жасент заметила, как он посмотрел на ее сестру, которая, в свою очередь, скромно опустила голову.
– Входите, мсье, – сказала она. – Необходимо ли присутствие наших родителей? Отец сейчас в деревне, а маме нужно отдыхать.
– Нет, я вполне могу обратиться к вам. Дело вот в чем: наше расследование можно считать практически завершенным, – ответил он.
