– Даже не надейся, приятель! – задыхаясь, прокричал он. – Поговорим, когда я вытащу тебя на берег. Течение несет нас прямо туда, куда нужно.
К большому облегчению Пьера, Лорик не отбивался, ведь в противном случае ему пришлось бы ударить друга. «Но что на него нашло?» – спрашивал себя Пьер.
Наконец они очутились на пляже: Пьер с трудом переводил дух, Лорик был в полуобморочном состоянии.
– Не нужно было меня спасать, – промямлил он.
– Ляг на живот, ты должен выплюнуть воду. Кажется, ты выпил целую чашку, – ответил на это Пьер, подкрепляя слова действием и переворачивая своего друга на живот. – Ты подумал о своей матери? У тебя ведь она есть! О ее горе? Что, Эммы на кладбище недостаточно? Ей было девятнадцать, и она не хотела умирать, а ты решаешь покончить с собой. Дурак набитый!
Его переполняла ярость. Пьер едва сдержался, чтобы не дать другу пощечину.
– Остается думать, что Господь оберегает тебя, Лорик, – добавил он, – потому что, если честно, я не должен был оказаться здесь до восхода солнца. Тебе повезло, что я вовремя посмотрел на озеро. Жасент, Сидони, своему отцу… ты разбил бы сердце им всем! Почему ты хотел утопиться?
Не дожидаясь ответа, Пьер принялся снимать с Лорика промокшую рубашку. Затем он вскочил на ноги, чтобы забрать свои рубашку с курткой; он накрыл ими своего друга, растирая при этом его тело.
– Что ты тут делал, могу я узнать? – запинаясь, спросил Лорик дрожащим голосом. – Только не рассказывай мне сказок, ладно? Что ты оказался здесь специально, чтобы вытащить меня из воды… У тебя нет сигареты?
– В кармане моей куртки есть пачка американских сигарет и зажигалка. У меня была основательная причина для того, чтобы здесь болтаться. Я узнал, что Эмма была убита. Мне нужно было приехать, поговорить с Жасент.
Пьер натянул на себя майку и стал растирать руки, чтобы согреться. Потрясенный необъяснимым поступком Лорика, он изучал встревоженное лицо друга. При мысли о том, что могло произойти, негодование уступило место ужасу.
«Вся семья убита горем, не хватало еще одной жуткой, невыносимой трагедии, – думал он. – Если бы я появился на ферме в назначенное время, может быть, поначалу они не заметили бы исчезновения Лорика и озеро выбросило бы его тело на берег позже».
– Лорик, ты мой друг, а скоро станешь и моим шурином, – начал Пьер. – Я не могу поверить в то, что увидел. В воде, когда я взял тебя под мышки, ты ясно сказал мне, чтобы я отпустил тебя, оставил тебя умирать. Черт тебя возьми! Скажи мне, что это была неправда, что ты издевался надо мной, а на самом деле ты собирался отдышаться и поплыть обратно на берег.
– Возможно; как по мне, у меня был выбор – утонуть или вдохнуть воздух и выплыть. Постой, что ты только что сказал? Ты – мой шурин?
– Да, этой ночью мы с Жасент решили пожениться, в конце сентября. Я люблю ее, я не переставал ее любить, и она тоже меня любит, так же, как и раньше.
– Хорошо, это хорошо. Конечно, лучше жениться на любимой женщине, если это возможно.
Пьер нахмурился, заинтригованный таким странным ответом. В это мгновение по небу разлилось сверкающее пламя, окрашивая бескрайний пейзаж яркими ало-золотыми красками. На западе, бросая свет на далекие очертания Лаврентийских гор, выплывал огненный диск.
– Смотри, Лорик, восходит солнце. Прислушайся к пению птиц. Ты видел более красивое зрелище? Магия рассвета, которая словно специально явилась нашему взору… твоему взору.
– Да, это красиво, но вот уже не один год – а точнее, с тех пор как я окончил школу – мне приходилось подниматься с восходом солнца и работать как проклятому до самой ночи. Пахать, выкорчевывать пни, косить, молотить ячмень и пшеницу… Мама и сестры отдыхали не больше моего, только для них это была кухня, посуда или стирка. Знаешь, что я тебе скажу? У Жасент и Эммы получилось дать тягу, убежать от тирании нашего отца, но у меня с Сидони – нет. Мы почти не покидали ферму. Пойти в воскресенье на мессу и пообедать у бабушки с дедушкой – это было для нас чуть ли не праздником.
Сделав эти признания, Лорик вытянулся на спине, прикрыв глаза согнутой в локте рукой.
– Пьер, я такой мерзавец, я не лучше своего отца. Помоги мне, я не могу вернуться домой. Если ты на неделю приютишь меня в Сен-Фелисьене, я найду себе там какую-нибудь работу, на лесопилке или на заводе в Дольбо.
– Что ты натворил? Давай, не молчи, ты и так уже начал многое рассказывать! Я не стану тебя судить, потому что тоже наделал в жизни много глупостей.
– Я влюбился в Сидони, свою сестру. Это длится уже примерно год. Вчера вечером я выпил лишнего, и, как всегда в таком состоянии, меня стали одолевать грязные мысли. Вмешался дьявол: она бодрствовала, работая в своей мастерской. Не подозревая о том, что ее слова заставят меня сходить с ума от ревности, она вдруг заявила мне, что ей нравится один тип, полицейский, помощник Кардена. Черт возьми, да он уже пожирал Сидони глазами, а позже, вне дома, он станет нашептывать ей, что готов утешить ее во всех земных страданиях. Я был в бешенстве. Передо мной стояла уже не моя сестра, а прекрасная девушка, которую я обожал, которая снилась мне по ночам и которая меня предала.
– И что дальше? – спокойно спросил Пьер, поскольку Лорик замолчал.
– Тогда я поцеловал ее прямо в губы. Ей удалось оттолкнуть меня. В ее руке остался клок моих волос. Если бы ты знал, как она на меня смотрела, с каким презрением и ненавистью! Я убежал, я пролил много слез в сарае. Я был так несчастен, так стыдился самого себя! Я решил покончить с собой. Моя матушка все слабеет, она тоже потеряла вкус к жизни. Я много всего пережил за последнее время. Мы с Сидони часто планировали, что будем жить вместе, что никогда не расстанемся. Все кончено, она не простит мне этого никогда!
Пьер был ошеломлен. Он не был готов услышать подобную тираду, она глубоко его задела.
– У тебя в голове все перемешалось! – отрезал он. – Ты не можешь влюбиться в собственную сестру! Вы с Сидони уже достаточно взрослые, чтобы встречаться с теми, кто вам нравится. Эта твоя история безнравственна. Живя здесь, вы как будто заперты в клетке. Вот и результат! К тому же прекрати так много пить – это точно ничего не решит. В трезвом состоянии ты бы не отважился ее поцеловать.
Лорик выпрямился и в растерянности посмотрел на своего друга:
– Я внушаю тебе отвращение?
– Нет, но… все же в этой ситуации тебе следовало уехать намного раньше. Найти красивых девушек, любить которых тебе позволено, ты можешь где угодно.
– Как-то вечером мама сказала мне то же самое… Она уж точно видела меня насквозь. Но ты, наверное, шутишь! Как же я могу уйти из дому? Папа рассчитывает на мою помощь. У нас будет еще больше работы, ведь треть наших земель больше не пригодна для возделывания. В следующем году мы планировали купить коров и продавать молоко для сыроварни. Но теперь это неосуществимо, у нас не хватит сена.
– Если правительство возместит пострадавшим фермерам ущерб, твой отец сможет получить в пользование другие участки, – предположил Пьер. – Как бы там ни было, когда ты хотел покончить с собой, то уж точно не думал об этом. И все же тебе было проще протрезветь и наутро извиниться перед Сидони. Ты должен выбросить эти глупости из головы. Если твоей сестре нравится какой-то мужчина – тебя это не касается. Она свободна.
