Мы обедали в спортзале, потому что согласно уставу обеденные зоны делились по половой принадлежности (я не знаю, как это объяснить). Я взяла морковный сок в компанию к тостам с сыром и ветчиной, которые приготовила Джейн. Ты предпочёл более скромную трапезу: яблоко, банан и минеральную воду.
Я не ответила на вопрос, лишь усмехнулась твоему выбору. Раньше ты всегда ел нормально.
– Ты что, на диете?
– Нет, но чем ближе пьеса, тем больше меня воротит от мяса. Даже от запаха тошнит, – ты взглянул на меня, открыв бутылку с водой. – Так что, поможешь?
– Помогу, но… разве ты должен репетировать не на сцене с Синтией?
– Я бы с радостью, да только она не появляется. Прикли на неё ужасно зол, хоть ничего пока не говорит. Думаю, если так продолжится, он её выставит.
– Ну, это вряд ли, – хмыкнула я, решив опять умолчать о случившемся в туалете. – Осталась всего неделя. Никто не успеет подготовиться в такой короткий срок, кроме неё.
– Он сам виноват, – заявил ты, с аппетитом откусывая яблоко.
– Прикли, что ли?
– Да, он её позвал. Даже без прослушивания, – объясняешь ты с полунабитым ртом, одновременно пытаясь прожевать. – Раньше она действительно хорошо играла и костюмы отличные шила. Но не теперь…
– Почему?
– А ты как думаешь? Она… – ты чуть подался вперед, понизив голос до шёпота, хотя рядом никого не было, – после того что случилось с её матерью, она нестабильна. В психологическом плане.
– То есть ты тоже считаешь, что она сумасшедшая? – тоже шёпотом спросила я с некой обидой.
– Нет, – уже нормально ответил ты, – об этом речи не идёт, – ты снова перешёл на шёпот, – нестабильная, значит, переменчивая, а не слетевшая с катушек.
– Я тоже переменчивая.
Ты покачал головой.
– Ты понимаешь, чего хочешь, и идёшь к этому. На твои обещания можно положиться, на её – нет.
Я призадумалась. Хоть я и не знала Синтию, но, судя по первому впечатлению, она не показалась мне безответственной. Она была вполне воодушевлена пьесой, когда вывесили списки. Вряд ли она так просто отказалась бы от всего. На то имелась причина. А учитывая то, что я видела, точнее слышала, в туалете, у Синтии явно всё шло не так уж гладко, и проблема тут заключалась вовсе не в её переменчивости.
23
– С ума сойти, – ты сидел, обхватив голову руками. – Прикли только что сказал всем задействованным в пьесе, что Синтия заболела и не сможет играть в четверг.
Я сидела рядом в точно таком же кресле. По залу прошёлся шёпот.
– Я так и знал, что ничего не выйдет.
– Ещё ничего не решено, – возразила я.
– У нас осталось три полных дня, – зло отозвался ты, посмотрев на меня. – Прости, я просто на нервах из-за всего этого.
Я понимала, что мало кто согласится заменить Синтию, учитывая ничтожное время, оставшееся на подготовку, а вечный взгляд Прикли в мою сторону уже заранее давал понять, кем именно её заменят.
– Вёрстайл! – Прикли спускался со сцены, подзывая меня пальцем. – На пару слов.
Мне даже не нужно было с ним говорить, чтобы понять, о чём он собирался просить.
– Думаю, ты всё понимаешь, – начал он негромко, смотря в зал, где группками сидели актёры и остальные ребята, помогающие с реквизитом.
Я неловко кивнула. Он снисходительно взглянул на меня.
– Справишься?
Я промолчала. Все казались такими подавленными. Эта пьеса успела стать для них слишком важной.
– Поставлю «Отлично» за сочинение по «Гамлету», – предложил он деловито.
– Вот так просто?
– Соглашайся, Вёрстайл, пока я не передумал, – он, как и остальные, был на взводе.
Я чуть призадумалась.
– И освободите от работы в доме престарелых.
Его брови поползли вверх то ли от удивления, то ли от моей наглости.
– Ты со мной торгуешься?
– Ничего личного, просто бизнес.
– Будешь работать один день вместо двух.
Я поморщилась, сузив глаза, будто обдумывая. На самом же деле я бы согласилась без всяких наград и поблажек, лишь бы ты не сидел, вот так вот схватившись за голову.
Прикли выжидающе глядел на меня.
– Хорошо, – ответила я.
Он легко кивнул, оставшись таким же непроницаемо серьёзным, словно ничего особенного не произошло.
В тот день я впервые поднялась на сцену.
24
Впервые у дома Милитантов я оказалась не совсем с личным визитом, скорее с деловым: мне нужно было забрать у Синтии платье Офелии. Я заявилась в дом без предварительного звонка. В конце концов, это не заняло бы более минуты.
Пройдя через уютный дворик по мощёной тропинке, я поднялась на крыльцо и постучала в дверь огромным кольцом, закреплённым на ней. Открыли не сразу. Я начала было волноваться, но тут дверь медленно поползла в сторону дома. За ней виднелись тёмная голова и круглый глаз. Я сразу поняла, что это Том, брат Синтии. Насколько я знала, он был ровесником Пита, однако никак не выглядел на десять лет, скорее на тринадцать, если не больше. А всё из-за довольно высокого роста для мальчика его возраста, серьёзного тона голоса и не по-детски мудрого взгляда. Чисто внешне он совсем не походил ни на Синтию, ни на мистера Милитанта. Лицо Тома обрамляли каштановые волосы, из-под рваной не слишком густой чёлки глядели на всех одинаково мудрые тёмно-серые глаза с чуть опущенными веками почти без ресниц. Казалось, лет через двадцать в нём не изменится ничего, кроме роста.
– Привет. А Синтия дома? – мне хотелось поскорее покончить с этим.
– Да, но она не принимает гостей.
– Я не гость, – буркнула я, почти вламываясь в дом. Он не смог меня не впустить. – Я играю вместо неё в пьесе, и мне нужно забрать платье.
Он покосился наверх, ответив:
– Я скажу ей, – и ушёл на второй этаж, поднявшись по полукруглой лестнице.
Их дом совсем не походил на наш с привычной планировкой. Потолок в прихожей возвышался далеко над головой. Под потолком висела огромная шикарная люстра. Такие обычно показывают в исторических и художественных фильмах, в залах, где проходят королевские балы. Широкая полукруглая лестница казалась гораздо выше, чем у нас дома. Наверху перила постепенно переходили из лестницы в пол, делая коридор на втором этаже похожим на удлиненный балкон. Благодаря стенам в светлых тонах комната становилась ещё больше. Справа находилась дверь в кухню, слева – в гостиную. Я мысленно отметила масштаб дома, а также поразилась почти что до скрипа начищенным поверхностям пола и всей видимой мебели.
Том спустился через минуту с белым платьем в руках, которое ему было неудобно нести из-за длины в пол. Он молча передал его мне. Прозрачный блестящий чехол неприятно поскрипывал.
