– Все будет хорошо.
– Вряд ли, – уныло возразила Марго.
Модельерша подошла к ней и обняла за плечи.
– Этот ваш Гастон очень благородный человек. Франция может им гордиться.
– Что вы имеете в виду? – Марго вскинула голову. – Он позволил им меня пытать. По-вашему, это благородно?
Мадам Арманд улыбнулась.
– Что бы ни случилось, он не предаст Сопротивление. Я знаю, что он сказал о вас – будто вы для него ничего не значите. Но я также знаю мужчин, ma chérie. У меня было немало мужчин. Он сказал это, чтобы вас оставили в покое.
– В покое? – сердито воскликнула Марго. – Он сказал, что ему плевать, пусть хоть режут меня на куски!
– Разумеется, – мадам Арманд очень по-французски передернула плечами, – разве вы не поняли? Иначе они вас нипочем не отпустили бы. Если ему нет до вас никакого дела, значит, пытать вас не имеет смысла – этим его не проймешь. Вдобавок вы согласились на условия немцев. Теперь вы марионетка в их руках.
Марго взглянула на нее с подозрением:
– А вам, похоже, известно не так уж мало. Полагаю, вы с ними сотрудничаете?
– Милая моя, ни с кем я не сотрудничаю, – ответила мадам Арманд. – Но я любовница Шпаци, о чем вы наверняка уже успели догадаться. Как вы думаете, почему я живу в «Рице», прихожу и ухожу когда вздумается? Да, признаюсь, я сыграла роль в том небольшом спектакле, когда вас впервые забрали в гестапо. Но сделала это лишь потому, что вы мне дороги и я не хочу, чтобы вас убили.
– Тогда вы, должно быть, в курсе, какое поручение мне дадут в Англии?
Жижи Арманд пожала плечами:
– Не то чтобы. Скорее всего, вам не скажут, пока вы не прибудете на место и не выйдете на связь с нужными людьми.
– Но что если они потребуют, чтобы я, пользуясь положением в свете, кого-то убила? Кого-то важного – может быть, даже члена королевской семьи?
– Я вам совершенно честно говорю, что понятия не имею. Но точно знаю, что вам нужно до последнего притворяться, будто вы готовы им помогать.
– Я бы все равно не спасла Гастона? – тихо спросила Марго.
– Вряд ли, – ответила мадам Арманд.
Подозрения Марго подтвердились, когда на следующий день ее повезли на стрельбище. Ей случалось охотиться на фазанов, и стреляла она хорошо, но сейчас держала пистолет неловко и намеренно промахивалась. Что угодно, лишь бы потянуть время.
– Вам следует больше стараться, фройляйн, – сказал занимавшийся ею офицер.
– Мне пока больно держать оружие, – ответила она. – Вам придется подождать, пока мой палец заживет.
– Некогда тянуть, – возразил он, – вас ждет срочное задание. Попробуйте еще раз. Вы не уйдете, пока пять раз подряд не попадете в центр мишени.
Следующие дни выдались еще труднее. Требовалось запомнить массу информации, понять кодовые слова. Вдобавок Марго непрестанно запугивали – не в открытую, разумеется, но намекали, что за ней будут постоянно наблюдать, за ней и за ее семьей, что в Великобритании действуют и другие немецкие агенты (сколько их, она не знала) и что ей предстоит облагодетельствовать соотечественников; что исход войны предрешен, вторжение состоится, но в ее власти ускорить события и спасти Британию от невзгод.
На третий день, едва Марго вернулась с занятий, – Жижи еще была у себя в ателье – в дверь громко забарабанили. Девушка открыла, и вошли два незнакомых немецких офицера.
– Фройляйн, вам следует немедленно пойти с нами, – отрывисто сказал один из них по-английски. – Автомобиль ждет.
– Куда мы едем? – спросила Марго.
– Вопросов не задавать! – прикрикнул на нее офицер, схватил за руку и подтолкнул вперед. Она шагала между ними по коридору и вниз по лестнице. Другие немецкие офицеры проходили мимо, вскидывая в приветствии руку или вежливо кивая. На улице их ожидал черный «мерседес». Один из немцев открыл для нее заднюю дверь и велел садиться.
Марго забралась на заднее сиденье, офицеры сели впереди, и машина отъехала от гостиницы. Девушка старалась подавить страх. Куда они едут? Опять в штаб гестапо на авеню Фош? Или они решили, что она им все-таки ни к чему, и ее везут на расстрел? Она попыталась унять дрожь в коленках.
Автомобиль отъезжал все дальше от центра Парижа. Когда они миновали пригород, уже темнело. За все это время никто не произнес ни слова. Наконец один незнакомец повернулся к другому.
– Неплохо все прошло, как по-твоему? – сказал он на чистейшем английском с аристократическим выговором.
Второй с улыбкой обернулся к Марго:
– Все в порядке, можете расслабиться. Первый барьер мы взяли.
– Так вы не немцы? – изумилась она.
– Мы из отряда специального назначения. Нас прислали, чтобы вызволить вас отсюда.
– Но как же автомобиль? И форма?
– И то и другое принадлежало двум бедолагам, которые вчера вечером засиделись допоздна в одном баре.
– А где они сейчас?
– Схоронены под грудой поленьев.
– Убиты?
– Увы – идет война. И уж они-то без колебаний убили бы вас. Видите вон тот темный коврик? Если нас остановят на блокпосте, кидайтесь на пол, накройтесь ковриком и, ради всего святого, не шевелитесь.
– Куда мы едем?
– К Ла-Маншу, где, я надеюсь, нас ждет катер. Вы себя хорошо чувствуете?
– Да. Я себя хорошо чувствую, – заверила его Марго.
– Ну еще бы, вы ведь жили в «Рице», – заметил второй мужчина. Он говорил с легким северным акцентом, не таким аристократическим. – Почему они вас там поселили?
– За мной присматривала Жижи Арманд.
– Вам чертовски повезло, что вы не оказались в штабе гестапо.
– Пару раз я там побывала, – призналась девушка, невольно вздрогнув.
– И вышли. Не многие могут этим похвастаться. Должно быть, вы им нужны живой.
– Они хотели меня использовать, чтобы заставить Гастона де Варенна говорить, – объяснила Марго, осторожно подбирая слова.
– И он заговорил?
– Нет.
– Разумеется, нет. Значит, вам повезло, что мы приехали за вами сейчас. Времени у вас оставалось немного.
Они всё катили вперед.
– Как вас зовут? – спросила Марго.
– Обойдемся без имен. Так надежнее.
Опустилась ночь, они ехали в темноте через городки, казавшиеся почти безжизненными. Где-то через час им встретилось то, чего они так боялись, – блокпост.
– Ложитесь, – прошипел один из мужчин.
Марго свернулась клубочком под пледом. Автомобиль затормозил.
– Предъявите документы, герр лейтенант, – потребовал резкий голос.
