– Логично, – согласился Найт.
– Есть еще два художника-иностранца, которые недавно поселились в перестроенной хмелесушильне. Один называет себя датчанином, другой русским. Мне показалось, что они слишком зациклены на себе, чтобы быть шпионами, но вот одна деталь: у них на стене висит картина, русский сказал, что это его работа, на самом же деле ее написал совсем другой художник, причем известный.
– Проверим, – пообещал Найт. – Иностранцам положено регистрироваться, так что будет нетрудно выяснить, что к чему. Это все?
– Еще хирург-еврей из Вены, который живет у нашего местного доктора. Естественно, о нем сплетничают, поскольку говорит он с немецким акцентом. Но он рассказывал мне, как его преследовали в Австрии. Опять же, он приехал недавно, так что проверить его слова будет нетрудно. Да, и еще австрийская сельхозработница, которая встречается с солдатом. Между прочим, так легко можно добыть любую информацию.
Найт поднял глаза от бумаги:
– А как насчет слухов? Таких, знаете ли, скандальных?
– Люди, похоже, считают, что парашютист был немецким шпионом, который прибыл для наблюдения за аэродромом Биггин Хилл.
– Вы прекрасно потрудились. – Найт сложил листок. – Итак, что же дальше?
– Как я понимаю, то место на фотоснимке еще не определили? – спросил Бен.
– Пока нет.
– Тогда у меня есть пара предложений. Как я уже говорил, вполне возможно, что числа на фотографии – историческая дата, которая относится к Войне Алой и Белой розы. Там было два крупных сражения, одно на уэльской границе, а другое в Йоркшире. Я подумал, а не съездить ли мне туда, поглядеть на поля тех сражений и проверить, похожи ли они на место на снимке.
– Всенепременно, – согласился Найт. – Хотите проверить все, что можно?
Бен замялся.
– А мне положены талоны на дорогу, официальная причина для командировки и так далее?
– Еще не хватало, – отрезал Найт. – Этого кабинета не существует, Крессвелл. За его пределы не выходит ничего, что можно отследить и связать с нами. Сохраняйте все чеки, и мы возместим вам расходы.
Бен поднялся: беседа явно была окончена. Ему хотелось спросить о Гае Харкорте – дескать, он в курсе, что и Гай работает на Найта, но Бен подумал, что здешние правила, вероятно, требуют, чтобы никто никого не узнавал и уж тем более не обсуждал.
– А, и вот еще что, Крессвелл, – сказал Найт. – Не экономьте. Остановитесь в приличной гостинице. Позвольте себе в кои-то веки попировать.
На пороге Бен обернулся – Найт, развернув кресло к окну, любовался Темзой.
– Простите, сэр, – проговорил он, – но я не могу отделаться от мысли, что бомба имеет отношение к тому, первому инциденту.
Найт повернулся к нему.
– То есть с парашютистом? И какие у вас соображения на этот счет?
– Я, конечно, не уверен, но когда две отдельные операции противника происходят в считаных ярдах друг от друга, поневоле задашься вопросом, есть ли между ними что-то общее. Вот я и подумал: что, если парашютиста прислали, чтобы кого-то убить, а поскольку это не удалось, дом разбомбили. – Он замолчал, поскольку Найт ничего не ответил. – Я понимаю, что это звучит нелепо, но…
– Отнюдь, – возразил Найт. – То есть вы полагаете, что противник готов пойти на риск, лишь бы прикончить лорда Вестерхэма или кого-то из его дочерей?
– Если честно, то нет, сэр.
Найт глубоко вздохнул.
– Я думаю, вероятнее всего, дело обстоит так: немцы знают, что в доме расквартирована военная часть. Нетрудно ведь разглядеть во дворе армейские автомобили, пусть и закамуфлированные. Следовательно, не исключено, что бомба была предупреждающая – с целью продемонстрировать, что неприятель в курсе дислокации Западно-Кентского полка и дело так не оставит.
– Да, сэр. Я пришел к тому же выводу.
Бен снова собрался уходить.
– С другой стороны, – добавил Максвелл Найт, – я должен сообщить вам кое-что о семействе лорда Вестерхэма. Не думаю, что это как-то связано с парашютистом или бомбой. Однако… парижское гестапо схватило леди Маргарет Саттон.
– Ничего себе! – вырвалось у Бена. Он и сам понял, что это прозвучало по-детски. Кровь отхлынула от лица. – Они схватили Марго? Из-за любовника-француза?
– Возможно, – согласился Максвелл Найт. – А может, потому что она работала на нас.
– Марго была разведчицей?
– В некотором роде. Она пришла в наше посольство, когда оно еще не закрылось, и спросила, не может ли быть нам полезна, раз уж все равно застряла в Париже. Ей выдали рацию, и она передавала сообщения по цепочке. Если немцы обнаружат аппарат, то ее, скорее всего, будут пытать, а потом расстреляют.
– И вы не попытаетесь вытащить ее оттуда?
– Как раз сейчас этим и занимаемся.
– Сэр, – сказал Бен, – я бы хотел вам в этом помочь.
Найт усмехнулся, уже не скрываясь:
– Я ценю вашу отвагу и верность, но подозреваю, что если бы не больная нога, вы бы уже летали на истребителе. Вы уверены, что сумеете карабкаться по парижским крышам, спускаться по водосточным трубам и убегать от немцев, стреляя через плечо?
Бен открыл было рот, чтобы ответить, но Найт еще не закончил.
– И если уж на то пошло, сумеете ли вы хладнокровно перерезать горло часовому? Для такого рода заданий нужен особый склад характера. Поэтому мы посылаем на них только диверсантов. Их всему этому учат.
– Ее семья в курсе?
– Нет, и вы тоже не скажете им ни слова, пока задание не будет успешно выполнено. Если же у нас ничего не выйдет, решим, где и когда поставить их в известность.
Бен кивнул.
– Если можно, сообщите мне, чем дело кончится.
– Хорошо. Там видно будет, – отмахнулся Найт. – Ступайте. Продолжайте поиски.
Уходя из кабинета, Бен заметил, что секретарша Максвелла Найта, Джоан Миллер, одета так элегантно, как будто собиралась на ланч в «Савое». Серый шелк, жемчуга, легкий макияж.
– Великолепно выглядите, мисс Миллер, – сказал он.
– Благодарю вас, мистер Крессвелл, – улыбнулась она. – У меня встреча с очень важными персонами. По такому случаю имеет смысл принарядиться.
Бен вышел на улицу и покачал головой. В Долфин-Сквер он всегда чувствовал себя Алисой в Стране чудес. Не приснились ли ему все эти люди? Да и есть ли в его задании хоть какой-нибудь смысл?
Глава шестнадцатая
В Блетчли-Парке
В воскресенье вечером Памела возвращалась в Блетчли на поезде. Накануне Джереми предложил ее подбросить.
Дело было так: он только что привез ее домой после ужина в пабе на берегу реки Медвэй. Обстановка в пабе была романтичная, а вот кормили скверно. Треска оказалась жесткой как подошва, а капуста из-за долгой варки превратилась в склизкое серое месиво. Они посмеялись над этим, сравнивая стряпню из паба с едой в Нетеркоте.
