– Сейчас вернемся, мама, – ответил Коннор.
– Что-нибудь нужно? – спросила миссис Дрейк.
Я почувствовала, что она обращается ко мне.
– Все в порядке.
Мать Коннора вышла и тихо прикрыла за собой дверь.
– Знаменитый Реджинальд, – проговорила я.
Коннор все еще смотрел на дверь.
– Остались считаные часы, которые я могу провести с друзьями и семьей. И с тобой.
– Знаю. Давай вернемся на вечеринку.
Мы встали. Коннор протянул мне конверт, и я его взяла и убрала в сумочку, отчего та сразу стала на тысячу фунтов тяжелее.
– Спасибо, – поблагодарила я, пока мы шли обратно. – Хоть принимать деньги для меня нож острый, все равно я безмерно благодарна.
Коннор улыбнулся, в его глазах светилась странная печаль.
– Такова моя роль.
* * *
Во дворе Коннор снова взял стакан.
– Я себе еще налью. Принести тебе что-нибудь?
Мне отчаянно хотелось напиться – тем более что для этого мне много не надо, – чтобы ужасные неопределенность и напряжение внутри меня исчезли. Но меньше всего мне сейчас требовалось выставить себя дурой перед Дрейками. Мне и без того теперь тяжело смотреть им в глаза.
– Просто воды.
Коннор снова поцеловал меня в щеку.
– Сейчас вернусь.
Но когда он подошел к бару, его встретила толпа приятелей: все стали его поздравлять, обнимать, хлопать по спине. Он мгновенно потерялся в гуще гостей, и я поняла, что вынырнет он не скоро. Я взяла бутылку воды из мини-холодильника, стоявшего возле мангала, и отошла в угол двора. Прислонившись к стволу кизилового дерева, я смотрела на гостей, совершенно не чувствуя себя частью этой вечеринки; впрочем, мне было все равно. Руби стояла возле мангала и болтала с какими-то парнями; Уэстона по-прежнему нигде не было видно.
«Пропал без вести», – вертелось у меня в голове. Проклятая крышка бутылки никак не желала открываться, пластик больно врезался мне в ладонь.
– Нужна помощь?
Рядом со мной словно из ниоткуда возник Уэстон – в джинсах и черной рубашке он выглядел просто убийственно. Он забрал у меня бутылку и без видимых усилий отвернул крышку.
– Да уж, ты любишь помогать, – пробормотала я, выхватила у него бутылку и поспешно сделала глоток. – Завтра ты, очевидно, попросишь Коннора купить мне завод по производству безалкогольных напитков.
Уэстон улыбнулся уголком рта.
– Это немного чересчур, тебе не кажется?
– Я рассказала тебе то, что рассказала, рассчитывая, что ты не станешь болтать направо и налево.
– Знаю, – сказал Уэстон. – И я знаю, что буханка хлеба получилась довольно крупная…
– Не шути, – проговорила я. – Ты же знаешь, как это тяжело – чувствовать одновременно огромную благодарность и неловкость.
Угловатое лицо Уэстона смягчилось.
– Мы не собирались бросать тебя одну разбираться с этими трудностями.
– Именно это Коннор и сказал. Но я чувствую себя так, будто от меня откупаются. Знаю, нехорошо так говорить о таком значимом подарке, но это правда. Как будто Коннор передо мной виноват и поэтому пытается купить мое прощение.
Уэстон сказал тихим, низким голосом:
– Он хотел тебе помочь. Только и всего.
«Это все, что ты сделал, Уэстон?»
Я внимательно посмотрела на него, заглянула в его океанские глаза, словно могла прочитать в них ответы на мучившие меня вопросы, но поняла только одно: Уэстон никогда бы не причинил мне боль. Такое просто невозможно.
– Спасибо, – сказала я. – Что открыл бутылку с водой.
Я внимательно следила за его реакцией, ждала, что он поймет мой намек. Мне не хотелось, чтобы между нами, двумя бедолагами, учащимися на стипендию, оставались какие-то долги.
Уэстон улыбнулся – словно солнце выглянуло из-за туч в пасмурный день.
– Не за что.
Мы стояли рядом и смотрели на гостей. Руби присоединилась к бейсболистам, окружавшим Коннора. Пол и Миранда сидели рядышком за кованым столом; вот Пол наклонился и бережно вытер каплю горчицы с губ матери Уэстона. Она тут же прервала очередной спор с дочерьми и поцеловала Пола.
Уэстон смотрел на эту парочку, на его губах играла едва заметная грустная улыбка.
«Прощальная улыбка», – подумала я.
Как же меня все это бесило. Я ненавидела стремительно утекающие секунды, за которыми неотвратимо надвигалось прощание.
Я придвинулась ближе к Уэстону и прислонилась плечом к его плечу, так что тыльные стороны наших ладоней соприкоснулись.
Мы долго так стояли.
* * *
Подпитываемая неограниченным количеством еды и напитков, вечеринка гуляла аж до десяти часов вечера. Командир из армейской части должен был забрать Коннора и Уэстона в шесть часов утра, дабы отвезти в аэропорт. Только Руби, семья Уэстона и я оставались у Дрейков с ночевкой, чтобы утром проводить ребят.
Один за другим гости, пошатываясь, разошлись, все напоследок хлопали Коннора по спине или обнимали, заливаясь слезами. Миранда сжала лицо сына в ладонях.
– Спокойной ночи, малыш. Увидимся через пару часов, да? Ради бога, кто-нибудь разбудите меня, если мой будильник не сработает.
Она громко чмокнула сына в обе щеки и обняла.
– Хорошо, спокойной ночи, Ма, – сказал Уэстон.
Пол Уинфилд пожал Уэстону руку.
– Спокойной ночи, Уэстон. Увидимся утром. Я прослежу, чтобы Миранда не проспала.
Дрейки отправились на боковую, оставив Руби, Уэса, Коннора и меня одних.
– Поехали оторвемся, – произнес Коннор слегка заплетающимся языком.
– Куда? – спросил Уэстон.
– Это же наша последняя ночь на свободе, – пояснил Коннор. – Не хочу, чтобы она заканчивалась. – У него округлились глаза. – О, давайте завалимся к «Рокси»!
Уэстон нахмурился.
– В эту забегаловку? На Десятой автомагистрали? Это же в часе езды отсюда.
Коннор вытащил из кармана телефон и мутным взглядом уставился на экран, потыкал в него пальцем, потом торжествующе завопил:
– Дорога займет всего сорок пять минут. Давайте я найму нам машину. Будет весело. – Он сжал мою руку. – У них есть бильярдные столы. Я тебе все там покажу.
Я взглянула на Руби.
Она пожала плечами.
– Я не против.
Коннор просиял.
– Уэс?
– Конечно, – ответил тот. – Все, что захочешь.
Час спустя арендованный седан уже вез нас на запад по пустынному шоссе где-то между Амхерстом и Бостоном.
