За минувшую неделю мы с Коннором почти не разговаривали. Я делал вид, что слишком занят учебой. У меня не было выбора. Чем больше я показывал, как сердит из-за того, что Коннор использовал мое стихотворение, чтобы затащить Отем в постель, тем больше он недоумевал о причинах моей злости.
– Сегодня вечером Коннор идет на вечеринку в «Дельту», – заметил я. – Ты идешь с ним?
Отем покачала головой.
– Мне слишком много задали по учебе.
– Но он хотя бы пригласил тебя?
– Конечно.
– Хорошо. – Отем подняла брови, и я пожал плечами. – Он временами бывает небрежен, когда дело касается важных вопросов.
Она улыбнулась, но улыбка быстро погасла.
– Вообще-то, с минувшего воскресенья мы почти не разговаривали.
Я стиснул зубы.
«Коннор, ты урод».
– Вот как?
– Ну, ведь мы оба очень заняты. – Ее лицо слегка посветлело. – Ты знал, что Коннор пишет стихи?
– Глядя на него, такого не скажешь.
– Я прочитала всего одно, посвященное мне. – Щеки девушки порозовели. – Ты его читал?
– «Сон нейдет, я в холодном поту твое имя с трудом выдыхаю»? – спросил я.
– О боже мой. – Отем закрыла лицо руками, потом одним глазом поглядела на меня. – Да, то самое.
Я усмехнулся. Смущение очень ей шло.
– Не очень хорошее стихотворение.
На ее покрасневшем лице отразилось изумление, она швырнула в меня салфеткой и засмеялась.
– Оно очень хорошее! Наверняка ты перепилил Коннора пополам из-за этого стиха.
– Только потому, что он может писать лучше.
– Ты полагаешь? – Взгляд ее стал мечтательным. – Хорошо бы он написал еще что-нибудь.
– Вот как?
Отем поджала губы и насмешливо посмотрела на меня.
– О, нет, одного любовного стихотворения девушке вполне достаточно, спасибо. Пожалуй, мне его хватит до самого Дня святого Валентина. Минимум.
Я рассмеялся.
– Я просто хотел сказать, что не все любят поэзию.
– А я люблю.
«Я это знал. Если бы все было по-другому, я писал бы для тебя стихи каждый день…»
– Ты как-то сказала, что красивых слов недостаточно, за ними должно стоять настоящее чувство, – тихо проговорил я.
– Верно, – ответила Отем. – Но это стихотворение мне показалось очень искренним. Это не просто красивые слова, оно очень…
– Откровенное, – подсказал я.
– Да! – Ее лицо осветилось улыбкой. – Это стихотворение откровенное и прекрасное. Мне понравилось каждое слово. Не ожидала услышать такое из его уст.
– Он хочет выражать свои чувства, – сказал я. – Хочет рассказать, что чувствует к тебе. Для парня вроде него это не всегда легко. – Я постукивал ручкой по столу. – Он как-то раз признался мне в этом.
Отем кивнула.
– Я так рада, что он это сказал. Должна признать, я много жду от отношений. Я так старалась не торопить события, но… – Она пожала плечами. – Похоже, я все-таки из торопливых.
«Что в переводе означает: целую неделю не разговаривать с парнем, с которым только что переспала, – это слишком долго».
– Коннор тоже был занят всю неделю, – выдавил я через силу. – Но он постоянно говорит о тебе.
Отем просияла.
– Правда?
– Ага. – Я стал постукивать ручкой по тетради с удвоенной скоростью. – Он посещает поэтический класс, чтобы усовершенствовать свои навыки стихосложения. Ради тебя.
– Вот как?
В полумраке пекарни глаза Отем сияли, точно два драгоценных камня.
Я кивнул.
– Это так мило. – Она покачала головой. – Больше, чем просто мило. Мои отношения с бывшим парнем закончились очень плохо, так что я даже думала, что пока не стоит начинать новые. Тем более что я обычно вкладываюсь на сто процентов.
– В этом нет ничего плохого, – заверил я ее. – Некоторые люди всю жизнь живут и палец о палец не ударяют ради других. – Моя ручка вычерчивала на листе бумаги замысловатые линии. – С твоей стороны очень смело было начать все сначала, особенно после того, как тебя обманули.
– Этот Марк заставил меня чувствовать себя чуть ли не виноватой в нашем разрыве, представляешь?
– Поверь, он просто форменный кретин. Хотя тебе от этого не легче, да?
– Именно поэтому я так рада, что встречаюсь с Коннором, – сказала Отем. – Просто невозможно находиться рядом с ним и не улыбаться. А когда я узнала, что он такая глубокая, поэтическая натура… – Она покачала головой, ее взгляд стал задумчивым. Она шевельнула рукой, и та повернулась ладонью вверх.
Все свои слова
Я готов сложить
В твои мягкие ладони,
Чтобы там сохранить.
Моя душа теперь в твоих руках…
– Если бы только он больше показывал мне эту свою сторону, – проговорила она. – Он был бы…
– Идеальным?
– Никто не идеален, но сочетание его веселого характера и чувствительности заставляет меня думать, что мы можем быть счастливы вместе.
«Будь мы с Коннором одним человеком, мы сделали бы Отем счастливой. Я могу помочь Коннору сделать Отем счастливой».
– Счастье – это важно, – тихо проговорил я.
Она переплела пальцы и снова сложила руки на коленях.
– Но не за твой счет. Мне важно, чтобы ты не возражал против наших с Коннором отношений. Я не хочу занять твое место в его жизни.
«За мой счет, – подумал я. – Да, за мой счет. Платить буду я. Я заплачу за каждый день, который они проведут вместе, потому что ее счастье того стоит».
– Я не возражаю против ваших отношений, – сказал я.
Отем ослепительно улыбнулась.
– Я так рада. Я… – У нее зазвонил телефон – в качестве рингтона у нее на телефоне стояла песня «Wicked Game» Криса Айзека, – и Отем полезла в сумку. – Извини, это мой брат. – Она приложила мобильный к уху. – Привет, Трэвис. Как дела?
В следующие три секунды ее улыбка исчезла, а рот слегка приоткрылся, глаза округлились, в них появились страх и тревога.
– О боже, – пробормотала она.
Я привстал с места.
– Что такое?
Она беспомощно посмотрела на меня, не отрывая телефон от уха, – очевидно, ее брат еще что-то говорил.
– Мой папа… у него сердечный приступ. Его везут на операцию. – Она немного помолчала, слушая брата, потом решительно кивнула. – Хорошо. Да. Ладно, приеду. Я позвоню тебе, когда куплю билет. Все будет хорошо, Трэвис. Да. Пока.
