Привет, напечатала я в ответ. Как дела?
Я только что получил приглашение на вечеринку в Дельта Пси в эту пятницу. Хочешь пойти?
Я села за один из длинных библиотечных столов.
Звучит заманчиво, но мне нужно заниматься.
Облом. Ты обидишься, если я пойду один?
Нет, конечно, ответила я. Мы еще собираемся в музей после соревнований Уэса в эту субботу?
Обязательно.:)
Хорошо, написала я. Отлично.
Позвоню тебе позже.
Но позже Коннор не позвонил, и до конца недели я получила от него только несколько коротких сообщений.
* * *
В пятницу во время утренней смены в «Белом султане» мне пришло в голову, что Уэстон обычно приходит сюда вечером накануне забега. После занятий я немного посидела в библиотеке, чтобы убить время, потом направилась обратно в пекарню, надеясь, что он не изменит этой своей привычке.
Уэстон сидел за столиком в углу – темный, угловатый силуэт. Он был в черной футболке и черных джинсах, уткнулся носом в учебник по экономике. На столе перед ним стояла тарелка, а на ней лежал недоеденный сэндвич с ростками фасоли и огурцом. Из кухни доносилось пение Эдмона де Гиша.
С замирающим сердцем я подошла к столику и сказала:
– Привет.
Уэстон опустил книгу, его глаза на миг расширились, потом выражение лица снова стало нейтрально-мрачным
– Привет.
– Мы можем поговорить?
– Конечно.
Он убрал из-под стола вытянутые ноги и указал на второй стул.
Я села напротив него и положила сумочку на колени: мне требовался какой-то барьер, чтобы спрятаться от колючего взгляда Уэстона.
– Я хотела попросить прощения за воскресный вечер…
– Не надо, – прервал меня Уэстон. – Тут не за что извиняться.
– Есть за что, – возразила я. – Мы довольно бесцеремонно потревожили твой сон, а потом я еще и футболку твою надела.
– Забудь об этом. – Уэстон поерзал на стуле, его сине-зеленые глаза были неспокойны, как море в шторм. – Это ерунда.
– Для меня это не ерунда. У нас с Коннором все стало серьезно, и я не хочу, чтобы между тобой и мной осталось недопонимание.
Мгновение Уэстон смотрел на меня в упор, потом кивнул.
– Верно. Недопонимание.
Я на секунду надула щеки.
– Я надеялась, что мы с тобой сможем стать друзьями. Не хочу приходить к вам домой и чувствовать себя незваной гостьей.
– Дело не в тебе. Это все я. – Длинные пальцы Уэстона поигрывали ручкой. – Я могу быть сволочью – спроси кого угодно.
– Я не считаю тебя сволочью, – возразила я и широко улыбнулась. – Возможно, ты не самый мягкий и веселый человек, но у тебя есть потенциал.
– Потенциал?
– Конечно. Возможно, если бы ты попробовал везде носить с собой корзину щенков, завел бы себе цыпленка или двух, как у нас на ферме… Ты еще можешь исправиться.
Губы Уэстона тронула слабая улыбка, но тут же пропала.
– Ты голодна? Хочешь чего-нибудь поесть? – Он кашлянул. – Хотя тебе, наверное, уже надоело здесь питаться.
– Мне нравится здешняя еда, – сказала я, тронутая его предложением. – Но есть я не хочу, спасибо. Мне предстоит заниматься допоздна. Возможно, чашка кофе пришлась бы кстати.
Я уже хотела встать, но Уэстон оказался проворнее.
– Я принесу.
– Да я сама, к тому же мне, как сотруднику, полагается скидка.
Однако Уэстон проигнорировал мои слова. Он облокотился своим гибким, мускулистым телом о барную стойку, отвлек Фила от просмотра последних интернет-новостей, которые тот читал в своем мобильном, и заказал кофе. Когда Уэстон платил, из подсобки выглянул Эдмон в синей куртке поверх белой формы.
– Кто тут у нас? – проговорил он, глядя на меня. – Отем, ma chère.
Я улыбнулась и помахала ему рукой.
– Добрый вечер, Эдмон.
Пекарь перевел взгляд с меня на Уэстона.
– Месье Тёрнер никогда не пьет кофе накануне забега. Это для Отем? – Он мрачно глянул на Фила. – Филипп, верни молодому человеку деньги.
Я подавила смешок, глядя, как Фил возводит глаза к потолку и заносит палец, чтобы нажать кнопку «возврат», но Уэстон махнул ему рукой.
– Все в порядке, Эдмон, я заплачу.
– Спасибо, – поблагодарила я, когда Уэстон вернулся к столику и поставил передо мной дымящуюся чашку кофе. – Вы с Эдмоном знакомы?
– Конечно, мы знакомы, – ответил Эдмон, материализуясь перед нашим столиком. – Уэстон – un homme tranquille. Спокойный человек, всегда погружен в чтение. Всегда что-то пишет. Очень тихий. Но завтра? Он побежит очень быстро, не так ли?
Я взглянула на Уэстона, ожидая, что он рассердится из-за громогласных похвал Эдмона, но юноша улыбался.
– Ага, вы очень верно меня описали.
– А вы двое вместе? – Эдмон ослепительно улыбнулся из-под усов. – Моя задумчивая девушка и тихий молодой человек. Мне это нравится.
– Мы друзья, – ответила я, потом быстро посмотрела на Уэстона.
Он ответил мне спокойным взглядом и кивнул:
– Ага. Друзья.
– Ах, – протянул Эдмон, переводя взгляд с меня на Уэстона и обратно. – Parfois, le coeur se cache derrière l’esprit. – Он хлопнул в ладоши. – Хотя откуда мне знать? Я просто глупый старый пекарь. Оставляю вас спокойно пить кофе. Филипп! Не забудь вымыть пол в подсобке, не то у нас заведутся крысы! И что тогда подумают о нас клиенты?
– Не забуду, – проворчал Фил, снова возводя глаза к потолку.
Эдмон в последний раз стрельнул глазами в нашу с Уэстоном сторону, подмигнул и выскочил из пекарни, на ходу распевая какую-то арию.
Глава семнадцатая
Уэстон
– Эдмон, – сказала Отем с ослепительной улыбкой, – причина, по которой я здесь работаю. – Она нахмурила тонкие брови. – Но мне интересно, что он такое сказал. Что-то про сердце? Ты, случайно, не говоришь по-французски?
– Не говорю, – соврал я.
В школе я шесть лет изучал французский язык, а сегодня вечером впервые этому обрадовался.
«Parfois, le coeur se cache derrière l’esprit».
«Порой сердце прячется за разумом»
«Это прямо про меня, Эдмон», – подумал я.
– Жаль, – вздохнула Отем. – Звучало красиво. Поэтично. – Она улыбнулась и поднесла к губам чашку.
В последнее время слова вроде «поэтичный» вызывали у меня отторжение.
