«Остановись. Не трогай чужие вещи».
Время шло, а Коннор все не возвращался. Я глотнула воды, потом подсунула под себя ладони, чтобы не протянуть их к столу. Беспорядок действовал мне на нервы. Не выдержав, я сложила несколько файлов вместе, обратила внимание на обложку – доклад по макроэкономике, подписан именем Коннора, вверху дата. Все это его работы, он не будет против, если я тут слегка приберусь. В конце концов, мы ведь встречаемся…
Конспекты. Статьи. Отдельные страницы, исписанные вдоль и поперек, тут и там начерчены стрелки, ведущие к примечаниям на полях, несколько зарисовок.
Я вздохнула. О чем же Коннор так долго говорит с родителями?
Я снова стала складывать бумаги в стопку, и взгляд мой упал на несколько строк на отдельном листе бумаги, краешек которого выглядывал из-под лежащей сверху тетради.
Без тебя мне нечем дышать
День и ночь едва различаю
Я огляделась. Приглушенный голос Коннора доносился из соседней комнаты, и похоже, он пока не собирался заканчивать разговор.
«Потерпи и занимайся своими делами», – велела я себе.
Целых шесть секунд я держалась, а потом вытащила листок из-под тетради и прочитала остальное.
Написано было ручкой, неровным, угловатым почерком. Слова на странице обжигали.
Без тебя мне нечем дышать,
Я тону,
День и ночь едва различаю.
Сон нейдет, и в холодном поту
Твое имя с трудом выдыхаю.
Лишь увидев тебя, свет в твоих очах,
Я дыхание вновь обретаю.
Ты пришла – и я греюсь в твоих лучах.
Оживаю, дышу, воскресаю.
Изумруды, золото, янтарь
В карих радужках вижу отныне.
Как люблю я осень в твоих глазах
И твое говорящее имя.
Кровь прилила к лицу, меня бросило в холод, потом снова в жар.
Стихотворение меня потрясло, каждая строчка находила отклик в моей душе. Я не видела отдельные слова, я чувствовала целое, как будто смотрела на картину. Но последние три строки стояли особняком, требовали, чтобы я перечитывала их снова и снова.
Как люблю я осень в твоих глазах
И твое говорящее имя.
– «И мое говорящее имя»? – пробормотала я
– Эй, извини за это.
Я рывком подняла голову и уставилась на Коннора, не выпуская из рук листок со стихом. Молодой человек подошел было ко мне, но замер, не дойдя несколько шагов, нахмурился, пристально глядя на листок.
– С тобой все в порядке?
Я встала.
– Это твое?
Я протянула ему лист бумаги.
Коннор взял у меня листок и пробежал его глазами.
– Ах, это. Это… – Он быстро взглянул на меня и вернул мне стихотворение. – В смысле, это ерунда.
– Это ты написал? Для меня?
Коннор смотрел на меня слегка расширившимися глазами. Его подбородок чуть-чуть приподнялся, потом опустился.
– Ты написал это обо мне?
На его лице появилась едва заметная, неуверенная улыбка, взгляд скользнул в сторону, остановился на полу, на столе, потом снова на мне.
– Я никогда не знаю, что сказать, когда ты стоишь передо мной. И сейчас тоже не знаю.
– Боже мой, Коннор. – Я засмеялась и вздохнула – на этот раз с облегчением. – Именно поэтому я здесь. Хотела тебе сказать… что ты всегда можешь со мной поговорить. Если ты о чем-то думаешь, что бы это ни было, мне хочется об этом знать, хочется это услышать. Хочу знать все твои мысли и мечты. Они для меня так же важны, как твое общество. Я хочу сказать… – Я снова подняла лист бумаги. – Ты этого хочешь?
– Я хочу… – Он тяжело сглотнул, его голос окреп. – Я хочу быть с тобой. Вот… – Он кивком указал на лист бумаги, который я сжимала в руке. – Вот чего я хочу. Быть с тобой.
У меня в груди разлилось тепло, опустилось вниз, к животу, смыло затянутый там тугой узел. Я шагнула к Коннору и обняла его за шею.
– Я не могу больше сдерживаться, – проговорила я. – Хотелось бы развивать отношения неторопливо, но это не по мне. И это стихотворение… – Я покачала головой, тепло в моей груди разгоралось все жарче. – Это необычные слова. Они прекрасны.
– Это ты прекрасна, – сказал Коннор и поцеловал меня, крепко прижав к себе. Провел губами по моему горлу. – Я тоже не хочу сдерживаться. Хочу, чтобы ты осталась. Пожалуйста, останься.
– Я хочу остаться, – выдохнула я, гладя его по голове. – Думаю, мне просто нужно было получить от тебя нечто большее. Это звучит безумно?
– Нет. – Он поцеловал меня в шею, потом поднял голову и снова посмотрел мне в глаза. – Я многое могу тебе дать, Отем. Обещаю.
Я слегка потрепала его по щеке.
– Я знаю. Жаль, что твои родители этого не видят.
Выражение его лица изменилось, стало отчаянным и голодным. Он еще крепче сжал меня в объятиях и поцеловал требовательно, жадно. Я отвечала на его поцелуи, чувствуя головокружение от его близости, его слова жгли меня огнем.
Я тоже стала целовать его с жадностью, словно хотела высосать из него поэтичность.
Не прерывая поцелуй, Коннор подхватил меня на руки, понес в свою спальню и там уложил на свою огромную кровать. Моя одежда моментально куда-то делась под его умелыми руками, и я полностью капитулировала.
Мы взбили простыни и разбросали подушки на постели, пока Коннор раз за разом доводил меня до экстаза.
Я царапала его широкую спину, потом изо всех сил цеплялась за его большое, тяжелое тело, прижимавшее меня к кровати.
Мы продолжали снова и снова, на протяжении нескольких часов, пока наконец, глубокой ночью, я едва не заснула, но все равно хотела еще. В конце концов, совершенно обессиленная, бездыханная, я свернулась в теплом кольце его сильных рук…
И наши дыхания сливались в одно.
Глава четырнадцатая
Отем
В пять утра в моем телефоне прозвенел будильник. Совершенно дезориентированная, я попыталась нащупать на чужом прикроватном столике мобильный, чтобы выключить будильник.
– Какая боль, – пробормотал Коннор.
Отключив звонок, я перекатилась на другой бок и посмотрела на Коннора. Он лежал на животе, наполовину зарывшись лицом в подушку, и на меня тут же нахлынули воспоминания о том, что мы вытворяли этой ночью. Я покраснела и прошептала:
– Извини. Спи дальше.
