– Ты же знаешь, родители ни гроша мне не дадут, пока я не получу диплом. И даже тогда я сомневаюсь…
– Мы уже сто раз это обсуждали, – вздохнул я. – Забудь про родительские деньги. Возьми ссуду в банке и сделай все сам.
– Ну конечно. Это же так легко – взять и отказаться от шести миллионов.
Я пожал плечами.
– Не понимаю, чем тебе поможет Отем. Если ты просто используешь ее, чтобы произвести впечатление на родителей… – Я метнул дротик. Восемнадцать. – Это будет подлость.
– Я бы никогда так не поступил. – Но Отем не похожа на девчонок, с которыми я встречался раньше. – Он отхлебнул сидра и скорчил недовольную мину. – Матерь Божья, и эта малышка опьянела от этой грушевой водички? Это так мило. – Он хмыкнул. – Она чертовски мне нравится.
Я замер.
– Правда?
– Точно. Разве она может не нравиться?
Я стиснул зубы. «Разве она может не нравиться?»
Мой дротик полетел в мишень.
В яблочко.
Глава шестая
Уэстон
Утром следующего дня Коннор, облаченный во фланелевые штаны и футболку, шатаясь, вышел из своей комнаты и простонал:
– Черт возьми. – Он швырнул свой мобильный на дизайнерскую кушетку, купленную для нас его родителями. – Еще так рано, а они уже промывают мне мозги.
Я сидел на корточках возле входной двери и шнуровал кроссовки, но поднял голову при виде Коннора.
– Кто именно?
Коннор зевнул и обеими руками поскреб черноволосую голову.
– Дорогие мамочка и папочка решили, что хотят получать ежемесячный отчет о моих успехах на курсе экономики.
– Чего ради? – Я зашнуровал вторую кроссовку, потом встал и попрыгал на мысках, чтобы разогреться.
– Хотят убедиться, что я не прогаживаю учебу. Зачем же еще? – Коннор снова душераздирающе зевнул и устало поглядел на меня, щурясь от света. – Господи, Уэс, еще даже не рассвело.
– Десять миль, в дождь и зной, – ответил я.
– Знаю. Обычно я так рано не просыпаюсь, чтобы стать свидетелем твоих подвигов. От одного взгляда на тебя я чувствую бесконечную усталость.
– Думаю, тут уместно слово «зависть»…
Коннор фыркнул.
– Я серьезно. Мне хана. В математике я полный ноль.
Я прислонился к консоли возле двери и скрестил на груди руки.
– Что именно они сказали?
– Сказали, что я должен продемонстрировать «ответственный подход к делу», а еще доказать, что могу применить полученные на курсе экономики знания и что пошел сюда учиться вовсе не потому, что так поступил ты.
– Какой облом.
Он рассмеялся.
– Заткнись.
– Так сделай что требуется, – посоветовал я. – Когда получишь диплом, сможешь использовать приобретенные знания для управления спортбаром.
Привычная ослепительная улыбка Коннора стала кислой.
– И в довершение этого ультиматума они мне все уши прожужжали про то, как Джефферсон собирается закончить Гарвард с отличием. Как будто я успел об этом забыть, они же постоянно этим хвастаются. Вдобавок он встречается с какой-то светской львицей из Коннектикута. Похоже, дело идет к помолвке.
– Бедняга.
Инстинкт подсказывал мне, что Коннор сумел бы обойтись без родительских денег и при этом стал бы куда счастливее. Я был благодарен за все те случаи, когда Дрейки выручали мою маму из беды, а также же за то, что мы с Коннором живем как короли, в отдельной квартире рядом с территорией универа, а платят за нее опять же Дрейки. Вот только теперь я чувствовал себя перед ними в неоплатном долгу.
Я подошел к другу и хлопнул его по плечу.
– Ты хочешь остаться в Амхерсте?
– Конечно, хочу, – ответил он, и счастливая улыбка снова озарила его лицо. – Ты же без меня пропадешь.
Я усмехнулся.
– Тогда приложи все усилия. Я тебе помогу, если будет нужно.
– Прямо как в старые добрые времена? – спросил он. – Разве что не нужно будет так много писать.
– Верно. Но с математикой у меня проблем нет.
– Да тебе все предметы легко даются.
– Кто же спорит? – фыркнул я и направился к двери.
– Эй, Уэс?
Я обернулся.
– Чего?
– Спасибо.
У меня на языке вертелся язвительный ответ, но я не стал его озвучивать. Мой лучший друг сгорбился на кушетке, придавленный весом родительских ожиданий.
– Без проблем, старик, – ответил я.
– Наслаждайся своей пыткой. – Коннор вытянулся на кушетке, закрыв глаза рукой. – Кстати говоря, надеюсь, Отем завтра придет за тебя поболеть.
Я крепко стиснул дверную ручку.
– Ах, да.
Беспокойство на лице Коннора уступило место сонной улыбке.
– Не могу выбросить из головы эту девушку.
«Встань в очередь».
Не говоря больше ни слова, я вышел в прохладу раннего сентябрьского утра. На востоке едва-едва занималась заря. Мне стало немного зябко в черной толстовке с длинным рукавом и черных спортивных штанах до колен. Медно-рыжий солнечный свет становился все ярче, а я побежал по дорожкам вдоль территории кампуса.
Бег действовал на меня успокаивающе, прочищал мозги и немного гасил боль, сжигающую мою душу. Если мне не хотелось слушать музыку, я мысленно повторял следующую мантру:
«Наплюй на него.
Забудь его.
Он ушел».
Но после встречи с Отем я сменил пластинку и во время пробежки твердил себе вот что:
«Забудь обо всем.
Не думай о ней.
Живи дальше».
Я не понимал, почему, черт возьми, не могу выбросить из головы эту девушку. В Амхерсте пруд пруди умных, хорошеньких девчонок, многих из которых я знал в библейском смысле этого слова. И все же прекрасная улыбка и очарование Отем Колдуэлл заполняли каждое мгновение моего бодрствования. То хорошее и цельное, что было в ней, взывало к моей испорченности и сломленности.
«Забудь обо всем.
Не думай о ней.
Живи дальше».
Я слил эти слова с ритмом, который мои ноги отбивали по асфальту, вклинивал их между выдохами и вдохами.
В тот день этот трюк не сработал. Отем Колдуэлл постоянно стояла у меня перед глазами, и я не мог от нее убежать.
* * *
Позже днем я сидел на своем любимом занятии, которое называлось: «Поэзия, литература и стихосложение». Моей основной специальностью была экономика, а одной из факультативных – английская литература, таким образом я спрятал свой по-настоящему любимый предмет за надежной ширмой.
