– Не смей забирать оба шоколадных, – крикнула Тауни с порога. – Угадайте что! У меня свидание.
– Если оно с Маркусом Грином, то я воспользуюсь своими полномочиями старшей сестры и заточу тебя в монастырь, – поддразнила ее Дана.
– С Ником? – спросила Брук.
Тауни потянулась за шоколадным пончиком.
– Ага.
– А я узнала еще раньше тебя, – пропела Брук. – Он рассказал своим родным, что собирается это сделать, но боялся, что ты откажешься.
– А я взяла и согласилась, – сказала Тауни, откусив от пончика.
Харпер взяла метлу и стала подметать пол, хотя в этом не было необходимости. Разговоры остальных о планах на эту субботу превратились в отдаленный гул, пока она мысленно вернулась в день пятнадцатого марта и вспомнила то чувство недоверия, возникшее между ними, когда они все только приехали в пансионат Энни. Столь многое изменилось за такое короткое время, и почти все было к лучшему. Маленькие светловолосые девочки больше не вызывали в ней желания схватиться за бутылку. Она никогда не забудет ребенка, которого отдала, но теперь она чувствовала немного меньше вины за содеянное.
Бабушка Энни говорила, что любовь побеждает все. Наверно, это было самое мудрое ее изречение, потому что с тех пор, как прошлой ночью Уайатт сказал Харпер те самые три слова, ее душа пела от счастья. Она не могла подпевать и даже не знала слов этой песни, но она воплощала в себе блаженство и покой. Вишенкой на торте стала книга, которую Сед подарил ей утром. Тем самым он не только проявил к ней доверие, но также выразил уверенность в том, что она сможет позаботиться о кафе, когда его не станет.
– Она мне еще долго-долго не понадобится, – повторила она свои прежние слова.
– Ты что-то сказала? – переспросила Тауни.
– До меня только что дошло, что в понедельник у дяди Седа день рождения. Вчера я увидела надпись в кухонном календаре, сделанную бабушкиным почерком, а он ее зачеркнул как отмененную встречу, – сказала она.
– Давайте устроим вечеринку-сюрприз у костра и попросим его придумать новую историю, – прошептала Брук. – Будем есть торт и мороженое. Какое у него любимое блюдо?
Харпер оперлась на метлу.
– Думаю, я смогу это выяснить.
В окошке показалось лицо Седа.
– Выяснить что?
– Мое любимое блюдо – мясной рулет твоего приготовления. А твое, дядя Сед? Кажется, мы никогда не говорили о том, что тебе нравится, – сказала Харпер и снова взялась за метлу.
– Хот-доги. В детстве я очень любил ими полакомиться, и мы с Энни всегда покупали их в одной маленькой забегаловке по пути к врачу. Мне нравятся хот-доги с квашеной капустой, а она любит с горчицей и приправой, – сказал он и вздохнул. – То есть, любила. Так и не могу смириться с мыслью, что ее больше нет.
Его лицо скрылось, и через несколько секунд по всей столовой распространился аромат бекона. Харпер подмигнула Брук и вернулась к уборке.
* * *
К десяти часам суета за завтраком улеглась, и Харпер помогала в прачечной до тех пор, пока не начал близиться обеденный перерыв. Сед выдвинул два стула. Присев на один и закинув ноги на второй, он размышлял о своем дне рождения в понедельник. В детстве они с Шеймасом и Энни вместе исколесили всю реку Нечес, но они никогда не приглашали его на свои дни рождения. Как-то раз он пригласил их к себе в гости на мамин морковный пирог и домашнее мороженое, но они не пришли. Вероятно, именно тогда они все осознали значение такого громкого слова, как «предрассудок».
Энни не обманула, когда сказала ему, что отец запретил ей ходить к нему в гости. Но ее следующие слова он запомнил навсегда: «Зато когда-нибудь я стану большой, и тогда буду делать все, что захочу, и в твой день рождения мы будем есть мороженое».
И они исполнили свое обещание много-много раз. Когда он вернулся домой из армии и стал работать в кафе, она никогда не забывала о его дне рождения. Ни разу. Хотя на празднике уже не было того самого домашнего мороженого, которое взбивала его мама, когда он был ребенком, но зато на столе всегда лежало обычное мороженое и покупной торт с надписью «С днем рождения, Сед». Шоколадное мороженое и белоснежный торт. Энни, шутя, говорила, что это символ их дружбы.
Он был так погружен в свои мысли, что не услышал, как Брук вошла в кафе. Когда она открыла рот буквально в футе от него, от испуга он подпрыгнул так, что его старческое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– Я пришла, чтобы налить нам с собой пару чашек сладкого чая. Сегодня утром в прачечной жарко, – сказала она, не подозревая, что чуть не довела бедного старика Седа до сердечного приступа.
Когда возможность стучится в двери, нужно принимать ее с распростертыми объятиями. Не стоит захлопывать дверь у нее перед носом, иначе потом придется целую милю гнаться за ней по дороге.
– У меня для тебя кое-что есть, дорогая. Я уже давно собирался отдать тебе его, но постоянно забывал, – сказал он. – Пойдем со мной на кухню. Я храню его в сейфе.
– Дядя Сед, а что это? – она пританцовывала рядом с ним и вдыхала носом воздух. – Только запах горячих домашних булочек по-настоящему создает в доме атмосферу уюта. Придержи парочку нам с Тауни, когда мы придем на обед. Что за сюрприз? Это ты должен принимать подарки, ведь скоро наступит твой день рождения.
– Да, но что еще нужно старику вроде меня, кроме простого человеческого счастья. Вы, девочки, уже сделали мне такой подарок в этом месяце. Не знаю, как бы я пережил кончину Энни, не будь вас всех рядом, – он распахнул сейф и протянул ей прелестный гребень для волос, усыпанный жемчугом.
– Он будет прекрасно смотреться в твоих волосах в день свадьбы.
– Ну ты даешь, дядя Сед, – хихикнула она, беря гребень из его рук. – До нее еще целая вечность. Ты должен хранить его у себя до того, как настанет этот день, и тогда ты украсишь им мне волосы перед тем, как проводить меня к алтарю в церкви.
Слезы величиной с монету покатились по его морщинистым щекам.
Она схватила бумажное полотенце и вытерла их.
– Мне нравится этот гребень. Он очень красивый, но я хочу, чтобы ты сыграл роль моего папы, когда я буду выходить замуж, ведь это хорошая примета. Откуда он у тебя?
– Моя бабушка получила его в подарок от своей мамы в день свадьбы. Потом она отдала его моей маме, когда она вышла замуж, а поскольку у меня не было сестер, мама отдала его мне, чтобы я хранил его для своей дочери или внучки, – он глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки, и это вызвало приступ кашля. – Жемчуг натуральный – мои прадедушка и прабабушка жили в дельте Миссисипи, а дедушка ловил устриц, чтобы немного заработать.
– Дядя Сед, это слишком ценная для тебя вещь, чтобы ее отдавать, – сказала Брук, перебирая пальцами жемчужины. Они все были разного размера, некоторые даже неровные и неправильной формы.
Он взял гребень из ее рук и ловко убрал пряди волос с обеих сторон ее лица. Аккуратно вставив гребень в ее волосы, он сказал:
