Он улыбнулся и протянул руку.
– Кажется, мы не знакомы. Я Ник Игл, дядя Джонни.
Забыв, что у нее в руке тарелка, Тауни протянула ему свою руку, и пицца начала сползать на пол. Он поймал ее в воздухе и положил обратно на тарелку. Шея Тауни вспотела, а лицо залилось краской.
– И эта растяпа – моя тетя Тауни, – крикнула Брук с одеяла. – Хорошо, что ты поймал ее пиццу. Иначе я бы поддалась искушению съесть ее прямо с пола, чтобы она не пропала.
– Врешь! – воскликнул Джонни.
– В этом доме не выбрасывают хорошую пиццу, – серьезно сказала Брук.
– Надеюсь, вам нравится развалившаяся пицца, – сказал Ник. – Мне придется еще раз идти в ванную, чтобы пожать вам руку.
– Простите, пожалуйста. Спасибо, – промямлила она, запинаясь как шестиклассница.
– Ничего страшного. Я сейчас вернусь, – сказал Ник.
Она села за стол, схватила пиво, открыла его и быстро выпила четверть бутылки, чтобы охладить щеки. Когда она поставила бутылку на стол, Ник уже успел вернуться. Она изо всех сил пыталась сдержаться и вести себя как леди, но отрыжка все равно прозвучала так, словно ее издал толстопузый водитель фуры.
– Так держать, тетя Тауни! – рассмеялась Брук.
– Я и не знал, что девушки так умеют, – прошептал Джонни, но его слова донеслись через гостиную и были слышны в крошечной столовой.
– Прошу прощения, – Тауни покраснела еще сильнее.
– Это не дурные манеры, просто пиво хорошее, – сказал Ник.
– Хотите пива? – спросила Тауни.
– Нет, спасибо. Мы все бросили после того, как пьяный водитель сбил маму Джонни. Родители были рады, что мы с братом завязали, потому что мы любили веселиться, – сказал он. – Но мне не хотелось бы портить вам удовольствие. Я просто выпью рутбира.
– Вам было трудно… – она снова запнулась, и ее мозг отключился. – Трудно было бросить?
– Ох, это не описать словами. Бросить курить было и то легче, что я и сделал в то же время, – сказал Ник, положив на тарелку три куска пиццы. – Мы будем сидеть здесь или присоединимся к ребятам?
Тауни решила не рисковать и не вставать на ноги.
– Пожалуй, мне лучше посидеть здесь, раз уж я сегодня такая неуклюжая.
– Ну здесь, так здесь, – кивнул Ник. – Так чем же вы тут занимаетесь, мисс Тауни?
– Я отвечаю за отчетность и простыни, – снова зарделась она, на этот раз потому, что представила, как его прекрасное, навсегда загорелое тело лежит на белых простынях. – В смысле, в прачечной, – быстро сказала она. – Мы с Брук выполняем обязанности горничных, а я еще и бухгалтер. Моя сестра Харпер трудится в кафе с дядей Седом.
– Я встретил ее сегодня, когда заходил туда за гамбургерами, чтобы взять их с собой на рыбалку, – сказал Ник. – А Дана заведует магазином, верно?
– Да, и она взяла на себя регистрацию заездов и выездов, чтобы я могла заниматься уборкой. А вы чем занимаетесь?
Кроме работы фотомоделью. Их взгляды пересеклись где-то посередине стола. Или, может быть, вы владеете и заправляете тренажерным залом?
– Я плотник. Мы с братом строим дома, – сказал он. – Не большие навороченные виллы, а маленькие домики, которые местные жители могут себе позволить. Моя мама ведет нашу бухгалтерию. Без работы не сидим, особенно здесь на озере, где люди чаще просто строят дачи.
– И давно вы этим занимаетесь? – поинтересовалась Тауни.
Ей нравился звук его плавного протяжного голоса. Может быть, она сможет забрать его к себе домой. Он бы сидел рядом с ее кроватью и читал ей телефонную книгу, пока она не заснет.
Держи себя в руках, дорогая. За таким красавчиком, как он, наверняка увивается целая стайка девушек. У блондинки-растяпы вроде тебя нет никаких шансов.
– Я начал работать с братом еще во время учебы в школе. Трудился летом и после уроков. Как только я окончил школу шесть лет назад, меня пригласили в качестве полноправного партнера.
Хвала господу! Значит, ему около двадцати четырех лет. Дана не станет орать, что он годится ей в отцы.
Он наклонился вперед и понизил голос.
– Кстати, я очень рад, что у Джонни появился новый друг – Брук. Он был так опустошен с тех пор, как умерла его мама, а его папа надолго отлучается по службе. На этой неделе он улыбался больше, чем за последние два года.
– На прошлой неделе у подруги Брук произошла неприятная ситуация. Мы тоже рады, что она встретила Джонни, – тихо сказала Тауни.
Ник откинулся назад и взял кусок пепперони.
– Расскажи о себе. Что ты делала до того, как переехала сюда?
– Я училась в колледже до декабря. Потом нарвалась на неприятности, и меня попросили уйти, так что до переезда сюда я работала в кофейне.
– Первый курс? – Ник потянулся за другим куском одновременно с ней, и их руки соприкоснулись.
Что, черт возьми, с ней происходит? Она не нервничала так рядом с парнем с самого первого свидания. Хотя нет. Даже тогда она нервничала гораздо меньше, чем сейчас.
– Последний. Мне оставался один семестр, чтобы получить диплом, но я решила, что это не так важно. А ты? Ты учился здесь в колледже?
– Я ненавидел школу. Все не мог дождаться, чтобы выбраться оттуда и выйти на работу на полный день, – сказал он, откусывая кусок пиццы. – В «Романос» делают лучшую пиццу.
Ты женат? У тебя есть девушка? Неужели все женщины в округе слепые? Ей хотелось засыпать его вопросами, но она сказала:
– Мне нравится даже замороженная пицца. Когда заканчивались деньги, я неделю выживала только на ней и рамене.
– Мне никогда не приходилось есть такие блюда. Мама готовит нам ужин каждый вечер, чтобы мы могли посидеть с Джонни.
– Ты живешь с ней?
У нее в голове промелькнула картинка – Маркус Грин и его кошка. Господи помилуй! Почему она притягивает маменькиных сынков?
– Нет, мы с братом Дрейком построили свой собственный дом на выручку за первый год, – гордо ответил он. – Недалеко от матери и от озера, чтобы можно было ловить рыбу почти каждый вечер, когда есть силы.
– Эй, ребята! – окликнула их Дана, входя через заднюю дверь. – Вижу, вы уже познакомились. Начинается дождь, и мы возвращаемся в дом. Кто-нибудь хочет посмотреть фильм?
– Нет, давайте сыграем в покер, – сказала Брук. – Минимум – пять центов, максимум – десять.
– Ты серьезно? – спросил Ник.
– Конечно. Конюх на ранчо, где мы раньше жили, часто играл со мной и мамой. Он очень увлекался азартными играми.
– Я в деле, – Тауни доела пиццу и облизала пальцы.
* * *
Сед откинулся на спинку сиденья и закурил вторую сигарету. Не было ни малейшего дуновения ветерка, поэтому капли летели вниз прямо. Иногда они попадали ему на ботинки, но ему было все равно. Воздух был свежим и чистым, и Седу легче дышалось.
