– Ладно, – сказала Брук. – Мама, мне нужно тебе кое-что рассказать, – сказала Брук и пересказала ей случившееся. – Из-за меня произошла драка, и за это я должна буду неделю оставаться после уроков. Этот парень – придурок, но я не должна была пускать в ход кулаки и ударять его так много раз, пока учитель меня от него не оттащил.
– И что ты сделала, когда учитель вас разнял? – спросила Дана.
– Я еще пару раз его пнула, но тут из класса выбежал мистер Грин, схватил меня за ноги, и меня потащили в кабинет, – сказала она. – Когда мистер Грин приезжал сюда, на озеро, он вел себя так же мерзко, как Райсон, но сегодня он за меня заступился и рассказал все ровно так, как оно произошло на самом деле.
– Я рада, что ты мне рассказала, но должна признаться, что Маркус Грин позвонил мне сразу после школы и рассказал всю историю почти так же, как ты только что. И он извинился за то, что вел себя как дурак, когда гостил здесь, – сказала Дана. – Ты снова не сдержалась и вышла из себя, не так ли?
– Конечно, но он так меня взбесил, когда сказал те гадкие слова про Кэссиди. Она думает, что любит его, а он ее просто использовал. Может, мы уже не так хорошо с ней дружим, как в первую неделю после моего приезда, но мальчик никогда не должен вести себя так неуважительно. Ему стоит поучиться у Пэйтона тому, как надо обращаться с дамами, – сказала Брук.
Харпер пожалела, что она сама не была в этом возрасте такой же мудрой как Брук. Внезапно ее осенило, что они все трое собрались в одном месте и их сплотил вместе ребенок. Похоже, что то утро, когда она покрестилась, стало поворотным моментом в их отношениях, но все же что-то подсказывало, что они пока еще не готовы сделать этот большой шаг и превратиться из сестер на лето в настоящих сестер.
– Если бы ты была матерью, что бы ты сделала? – спросила Дана.
Брук нахмурила свои каштановые брови, соединив их в сплошную линию, а ее полные губы сузились, пока она серьезно обдумывала ответ.
– Я бы забрала свой сотовый телефон на ту неделю, пока буду оставаться после школы, но здесь он все равно не работает, так что это не очень хорошее наказание.
– Мне это кажется подходящим наказанием, – сказала Харпер. – Ты не виновата, что здесь нет связи.
– Но это неправильно, – сказала Брук. – Мы с мамой всегда за справедливость и честность.
Дана слушала ее, глотая слезы, но одна предательская капелька сорвалась с ее глаз и побежала по щеке.
– Мне нужно кое-что рассказать, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас задавал вопросы или произносил хоть слово, пока я не закончу. Это трудно, и я боюсь, что не смогу вытащить все это наружу, если вы будете перебивать.
Она начала говорить, и Харпер с трудом верила своим ушам.
– Отец Брук мне изменил, но на самом деле я ушла от него из-за его ужасного характера. Пару раз он поднял на меня руку, но однажды ночью он дал пощечину Брук. Она не сделала ничего дурного, но он разозлился на меня, потому что подумал, что я посмотрела на другого мужчину. Я его выгнала. Мы с ней переехали, и с тех пор ни разу его не видели. Вот так вот, дорогая девочка, я не всегда была с тобой честна, и я прошу за это прощения.
Брук бросилась к матери, упала к ее ногам и положила голову ей на колени.
– Может, ты и не была до конца честна, но в целом, ты это сделала, чтобы меня защитить. И я уже давным-давно знаю, что ты не была замужем за папой. Я нашла свидетельство о рождении много лет назад. Я обещаю, что буду больше работать над своим характером, потому что я точно не хочу когда-нибудь разозлиться настолько, чтобы ударить кого-то из моих детей.
– Тогда я думаю, что две недели без мобильного телефона – достаточное наказание за то, что ты не можешь контролировать свой гнев, – сказала Дана и провела рукой по ее щеке. – И только между нами и двумя твоими тетушками – слава богу, я отдала тебя на боевые искусства.
– Боже мой! – громко воскликнула Харпер высоким голосом, – Я думала, что ты идеальна, а теперь мы узнаем про тебя новые подробности.
– А я думала, что вы обе – принцесски, а я – старая паршивая овца в семье, – ответила Дана.
– Ну ты даешь! – ахнула Тауни. – Ну и ну! Как можно после такого снова доверять мужчинам? А почему вы не были женаты?
– Он сказал, что натерпелся от первого брака. Я думала, он передумает, когда родится Брук. Но этого не случилось, – ответила Дана.
– Хотела бы я знать, где он сейчас живет, потому что я бы с удовольствием отточила на нем свои навыки боевых искусств, – сказала Тауни.
– Ты умеешь драться? – спросила Брук.
– Кикбоксинг, – ответила Тауни. – В колледже я сходила на три занятия, чтобы получить зачет по физкультуре. Что ж, теперь, когда Дана обнажила душу, я собираюсь вернуться в свой коттедж и поработать с бумагами, прежде чем лечь спать. А Харпер дома ждет кое-кто высокий и темноволосый, в кого она влюблена уже десять лет.
– Неправда! Тогда между нами была страсть, а сейчас только дружба, – возразила Харпер.
– Да что ты! – засмеялась Тауни.
– Как же я вас всех люблю, – сказала Брук. – И спасибо, что вы пришли сюда ради меня. Мам, давай выпьем пива и отпразднуем, что все тайное наконец стало явным.
– Ты сможешь выпить пива, когда тебе исполнится сорок, и не днем ранее, – заявила Дана.
Харпер помахала рукой на прощание, прошла через комнату к выходу и поспешила обратно в свой коттедж. Когда она пришла, Уайатт лежал на кровати и смотрел один из двух каналов по телевизору. Она захлопнула дверь ударом ноги, скинула шлепанцы в угол и свернулась калачиком рядом с Уайаттом.
– Ты не поверишь, – сказала она.
Он нажал кнопку на пульте, чтобы выключить телевизор.
– Я весь внимание, дорогая.
* * *
Вечером в тот понедельник Сед сидел, откинувшись на спинку кресла, и рассказывал Энни о происшествии с Брук, отхлебывая лимонад.
– Жаль, что ты сейчас не со мной, и нет, я ни капельки не преувеличиваю. Она и впрямь всыпала по первое число тому парню, и он наконец получил по заслугам. Я собираюсь рассказать об этом Флоре, когда она обустроится на новом месте и позвонит. Мне сейчас вдруг вспомнилось, как Марвин Хоппер смеялся надо мной в школе, потому что у меня не было хороших ботинок, а на комбинезоне красовались заплаты, – сказал Сед с хриплым смешком. Он допил остатки лимонада и поставил стакан на столик между креслами. – Она поколотила того парня так же, как ты – Марвина. Мне было не по себе, что в тот день ты подралась из-за меня. Я должен был разобраться сам, но тогда я не видел в этом такой уж большой проблемы. На моем комбинезоне и вправду были заплаты, а в подошвах ботинок зияли дыры. Я дрался всего один-единственный раз с Шеймасом, когда он напился и сказал, что ты ни черта не понимаешь в готовке. Я тебе когда-нибудь об этом рассказывал?
Откинув голову назад, он закрыл глаза и внимательно прислушался, а потом улыбнулся.
