Харпер заслушала весь диск до дыр и каждый раз покатывалась со смеху, но она никак не могла понять, почему это была его самая смешная история о рыбалке. Выходит, бабушка отдала ему диск, и они просто сочли комика забавным.
– У тебя, должно быть, скучная работа, если это твоя самая смешная история, – сказала Харпер.
– Терпение, дорогая. Хорошие рассказы начинаются со слов «Однажды, давным-давно». Это еще только начало. Мы с мисс Энни слушаем историю о том, как Клод раза три бросал динамит в реку, и каждый раз я смеюсь все громче и громче, хотя еще после первого раза понял, чем все это закончится. Вернемся к той старой черной сумочке, которую носила Энни. Она запускает руку внутрь и вытаскивает динамитную шашку и одну из зажигалок Седа.
– Не может быть! – ахнула Харпер.
– Я говорю ей, что этого делать нельзя, иначе мы оба загремим в тюрьму, но она поджигает эту чертову штуку и сует мне. Я до сих пор помню ее лицо, когда она сказала: «Ты собираешься ловить рыбу или так и будешь со мной спорить?» Она слово в слово повторила фразу Клода, когда он всучил егерю динамит.
– И что ты сделал? – спросила Харпер. Перед ее взором предстала картина, как он держит в руках зажженную динамитную шашку, а рядом сидит бабушка с сумочкой на коленках и удочкой в руке.
– Я что есть мочи забросил шашку в воду, – сказал он.
– И что дальше?
Он пожал плечами.
– Я поблагодарил судьбу, что в тот вечер на озере не было егерей или других лодок. А потом собрал столько окуней и сомов, что они едва не потопили мою лодку.
Харпер зажала рот рукой.
– Пресвятая Матерь Божья, вас потом не посадили?
– Нет, мы отнесли всю рыбу на задний двор кафе, и Седу пришлось ее чистить. На следующий день блюдом дня был жареный сом. Все наелись до отвала.
– Так они помирились?
– Я спросил ее об этом на следующий день, и она сказала, что они с Седом договорились. Она больше никогда не будет рыбачить с динамитом, а он не станет приставать к ней по поводу чего-то другого. Я тогда не знал, что она больна. Теперь твой черед, – сказал он.
– От твоей истории у меня до сих пор голова идет кругом. Интересно, где она вообще достала эту динамитную шашку?
– Я не спрашивал, но тебе бы лучше предупредить Дану, что в доме может быть припрятано еще, – сказал Уайатт. – Ты всегда работала в барах?
– С тех пор, как мне исполнился двадцать один год. До этого я работала в приюте для животных. Но моя самая смешная история произошла в Амарилло со стариком Барни Бейли.
– Там будет что-нибудь про взрывчатку?
– Не совсем, но те трое парней, наверно, до сих пор думают, что их шарахнуло бомбой, – ответила она.
– Я тебя слушаю. – Он обнял ее за плечи и притянул к себе.
– В первый день каждого месяца Барни приходил в бар и напивался до чертиков. Я вызывала ему такси, потому что у него не было машины. Он всегда садился на стул с краю и рассказывал мне истории, если в баре было затишье.
– И часто у вас там было затишье? – спросил Уайатт.
– Самое оживленное время в студенческом баре – это выходные. Но если первое число месяца приходилось на будний вечер, то все было спокойнее.
– Почему? – поинтересовался Уайатт.
– Потому что именно в этот день люди обычно получают зарплату или пенсионные чеки, – сказала она. – Но в этот раз этот день пришелся прямо на вечер субботы, и в бар сбежались толпы диких студентов. Так вот, уже подходит время закрытия, и старина Барни попивает очередной виски с колой. Сидит, никого не трогает, и тут какие-то трое наглых парней начинают к нему приставать. Я велела им оставить его в покое, но Барни просто поднял руку и улыбнулся мне.
У нее перед глазами до сих стояла фигура Барни в шортах цвета хаки, которые он носил круглый год, в белых гольфах, натянутых до колен, и берцах. Его футболки менялись в зависимости от того, посетил ли он накануне концерт или бейсбольный матч. Его старая камуфляжная куртка повидала многое за десятилетия носки, но бирка с именем над карманом все еще была отчетливо видна.
– Они считали себя крутыми ребятами?
– О, да, еще бы, – сказала она и описала Уайатту того маленького низкого мужчину, а затем продолжила: – Один из парней толкает Барни, и тот падает с барного стула. Он отряхивает рубашку и с трудом поднимается на ноги. Я до сих пор помню, как загорелись его глаза, когда он сказал: «Ребята, давайте выйдем на улицу. Я не хочу марать пол мисс Харпер». Они посмеялись над ним и гордо вышли на улицу, а Барни, шатаясь, пошел за ними.
– А это точно смешная история? – недоверчиво спросил Уайатт.
– Погоди, дослушай до конца, – улыбнулась она и продолжила. – Уходя, он просит меня набрать 911, и я прихожу в ужас. Много лет назад первого числа он потерял жену, и каждый месяц этот день был для него самым тяжелым. Я испугалась, что ему больше не хотелось жить.
– Что было дальше? – спросил Уайатт.
– Я звоню в 911 и уже бегу к черному ходу, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, но тут меня встречает Барни и возвращается обратно к своему любимому барному стулу. На старике не было ни царапинки, если не считать окровавленных костяшек пальцев.
На лице Уайатта отразилось выражение полного недоверия.
– Да ты шутишь!
– Нет, это моя забавная история, и прежде чем ты скажешь, что это не смешно, подумай еще раз, – сказала она ему.
– Сед тоже иногда так говорит. «Это не смешно, но ведь смешно же?» – кивнул Уайатт. – Что было дальше с теми парнями?
– Всех троих увезли на скорой помощи в больницу, где они рассказали, что на выходе из бара на них напала шайка бандитов. Они бы ни за что не признались, что старина Барни накостылял всем троим. Одним махом.
– Они когда-нибудь еще к нему приставали? – усмехнулся Уайатт.
– Не-а, с тех пор они держатся от него подальше. Ума не приложу, как они вообще не побоялись снова прийти в тот бар. Когда я спросила Барни, зачем он это сделал, он ответил, что иногда людям приходится учиться на горьком опыте. Его слова всплывают у меня в голове довольно часто, ведь я тоже через это прошла.
– Нет, дорогая, это не так. Жизнь преподнесла тебе много ударов судьбы, но ты уже съела свою лягушку, – сказал он и поцеловал ее в лоб.
– Лягушку съела?
– Это слова твоей бабушки Энни. Она говорила, что если встать и с утра пораньше съесть лягушку, то остаток дня пройдет хорошо. Ты уже съела свою лягушку, и теперь тебе пора стать счастливой.
Уайатт нашел ее руку под одеялом и нежно сжал.
* * *
Сед быстро затушил сигарету в руке, чтобы красный огонек не привлек внимания. Уайатт отнес босую Харпер к двери, поставил ее на пол и очень нежно поцеловал в губы.
