– Я останусь с тобой на ночь. Будем скорбеть вместе.
– Она не умерла. Она счастлива и катается на пони, которого родители подарили ей на девятилетие, – возразила Харпер.
– Я уверен, что они хорошие родители. – Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. – Но ведь мы не можем купить ей пони или взять на рыбалку, спеть колыбельную, почитать сказки перед сном, поэтому есть из-за чего скорбеть.
– Ты не ненавидишь меня? – спросила она.
– Ты ведь думала только обо мне и о ней, так как же я могу тебя ненавидеть, дорогая? – Он убрал волосы с ее лба кончиками пальцев, и ей казалось, будто по ее коже прошлись перышком.
– Вот тебе и первое свидание, – прошептала она. – Твой друг погиб, а я взвалила на тебя такой груз.
– Я здесь, с тобой. Мы пройдем через это вместе.
– Ее зовут Эмма Джоанна. Они позволили мне выбрать ей второе имя.
– Прекрасное имя. – Уайатт прижал ее еще ближе. – Закрывай глаза, дорогая, и пусть этот день пройдет. Я никуда не уйду, а завтра наступит утро, и все наладится.
«Ненадолго», – подумала она. Но пока ее это устраивало. Она прижалась к нему так близко, что между ними не проникал свет, и в это мгновение часть боли и вины наконец ее покинула.
* * *
Сед налил два бокала ежевичного вина и отнес их через всю комнату к креслам. Ставя их на столик между креслами, он втянул носом воздух.
– Ты пропадаешь, Энни. Я уже не вижу тебя в кресле так же ясно, как раньше, и аромат твоих духов стал едва уловимым, и мне приходится его воображать. Я не могу допустить, чтобы это случилось.
Он прошел босиком к кровати, стоявшей позади кресел, открыл ящик прикроватной тумбочки и достал оттуда маленький флакончик духов, который он собирался подарить ей на следующий день рождения. Слегка распылив аромат на кресло, он сделал глубокий вдох.
– Вот так. Я вновь чувствую тебя в этой комнате. Мне нужно, чтобы сегодня вечером твой дух был со мной, Энни, и я мог рассказать тебе о сегодняшнем дне. Я знаю, что приключилось тем летом с Харпер.
Один бокал вина спустя, он закончил рассказ о несчастье Харпер.
– У меня сердце кровью обливается из-за этого ребенка, Энни, и я почти почувствовал, как твои слезы капают мне на плечо. Господи помилуй, как же нам теперь быть и как помочь ей через это пройти?
Он обхватил другой бокал своей испещренной венами рукой и поднес его к губам.
– Ох, так ты думаешь, что я делаю все правильно? Что ж, дорогая, я чувствую, что мне нужно больше времени, чем у меня осталось, чтобы наставить их на ум.
Он поднял подставку для ног на своем кресле.
– Может быть, я смогу помочь им хотя бы открыть друг другу душу, но, Энни, я все больше и больше устаю от этой бренной земли. Как бы я хотел пойти с тобой домой. Если бы ты помогла мне со всем этим, я был бы очень признателен. Не злись. Я обещал, что добьюсь того, чтобы они стали одной семьей, и сделаю все, что в моих силах.
Он допил второй бокал вина, потянулся через стол, положил руку на кресло Энни и глубоко вздохнул.
– Ох, Энни, жизнь без тебя не имеет никакого чертова смысла.
Глава десятая
Если что-то может пойти не так, то это пойдет не так. Если не может, то все равно есть шанс, что что-нибудь да пойдет не так. Эту фразу любила говорить бабушка Энни, и то субботнее утро началось с того, что абсолютно все пошло не так. Будильник Даны не прозвонил, и ей пришлось бежать открывать магазин, где уже стояли полдюжины клиентов, которым не терпелось купить приманку и припасы для пикника.
После наплыва покупателей у нее закончилась живая наживка, а поставщик обычно не приезжал раньше десяти часов, а иногда и того позже. Слава богу, последний клиент хотел купить не наживку, а закуски для пикника и бензин для своей лодки. Когда магазин опустел, она приготовила два кофейника с кофе, один обычный и один без кофеина, и быстро пробежалась шваброй по полу.
Над дверью зазвонил колокольчик, и, посмотрев поверх полки с картофельными чипсами, она увидела Брук с контейнером еды в руках.
– Надеюсь, это мне.
– Этим утром дядя Сед велел занести мне это по дороге в прачечную, – сказала ей Брук. – Тети Харпер еще нет в кафе. Ты думаешь, она еще болеет? Может, мне стоит помочь сегодня на кухне.
Словно услышав ее зов, Харпер толкнула дверь в магазин.
– Мне нужен пузырек аспирина и банан.
Дана бросила ей лекарство.
– Фрукты на прилавке. Похмелье?
Она поймала его в воздухе.
– Немного. А у тебя нет того чистящего средства, которым пользуется Флора?
Брук обогнула край стеллажа с витринами.
– Я могу взять тебе немного в прачечной. Мне принести его в кафе или в твой коттедж?
– В коттедж, – сказала Харпер. – Запиши это на мой счет, пожалуйста.
Брук подождала, пока она уйдет, и зашептала Дане на ухо.
– Пикап Уайатта стоит прямо рядом с ее машиной.
Дана подняла бровь.
– Да ты что!
– Думаешь, ее вырвало, и поэтому ей нужны те средства для уборки?
– Может быть, но ведь это не наше дело, правда? – ответила Дана.
Брук нахмурилась так, что ее брови почти превратились в одну сплошную линию.
– Это несправедливо.
Дана взяла коробку из ее рук и отнесла ее к стойке.
– Я все время тебе говорю, что жизнь несправедлива, но что сегодня тебя так задело? – сказала она, откидывая крышку контейнера, и обнаружила, что подливка для сосисок залила три печенья.
– Вы все трое, хотя нет, все четверо можете вмешиваться в мои дела и знаете все, что происходит, а мне нельзя узнать, зачем ей нужны средства Флоры. Это несправедливо, – возмутилась Брук, скрестив руки на груди.
– Как я уже сказала, жизнь…
Рука Брук взметнулась вверх.
– Я знаю… несправедлива.
– Значит, давай забудем об этом и вернемся к нашим делам, – сказала Дана, набирая немного еды. – Сегодня пасхальные выходные. Пойдем завтра вечером в церковь?
– Христиане по праздникам, – рассмеялась Брук.
– Именно так, дорогая. Мы ведь ходим в церковь только на Рождество и в Пасху.
– А бабушка Энни пошла бы, если бы она была с нами?
– Нет. Когда мой дедушка умер, что-то произошло, и больше она в церкви не появлялась.
Брук взяла шоколадный батончик.
– Тогда я тоже не хочу идти. Запиши его на мой счет.
– Я сегодня за него заплачу. – Дана полезла в сумочку и достала деньги за два шоколадных батончика. – Возьми с собой еще один угостить Флору. Увидимся за обедом.
