Собираясь к выходу, Тауни быстро обняла Брук.
– Не спеши взрослеть, детка. Это не так радужно, как кажется. Спокойной ночи.
Это поразительно и в это сложно поверить, но им удалось провести пару часов в присутствии друг друга, не устраивая склоку, причем дяди Седа там не было. Позже вечером, когда Харпер сидела на своем крыльце, мимо проходила Тауни и, завидев ее, остановилась и присела рядом на ступеньку.
– Ты напоминаешь мне того копа из фильма, – сказала Харпер.
– Внешне или поступками?
– И то и другое, – ответила Харпер. – Мама была права. Ты красивая.
– Она так сказала? – Тауни показалось, что она ослышалась.
– Мол, Господь сжалился и даровал тебе красоту, раз уж ты родилась девочкой. Папа так сильно хотел сына, но она заявила, что ни за что не станет делать это со своим телом в третий раз ни ради него, ни ради любого другого мужчины на свете. И добавила, что это его наказание за то, что у него родился бастард.
Тауни немного помешкала, прежде чем ответить.
– Стало быть, не такой уж это и комплимент.
– Это лучше, чем быть высокой долговязой дочерью, похожей на бабушку Энни. Такая каланча навсегда останется дурнушкой, – сказала Харпер.
– Разве плохо быть похожей на бабушку? – спросила Тауни.
– Тогда мне казалось, что да. Но если бы она сказала это сейчас, я бы поблагодарила ее, – улыбнулась Харпер.
– Для детей богатых родителей у нас слишком много скелетов в шкафу, – сказала Тауни. – Похоже, даже у Даны не такое темное прошлое, как у нас, а отец даже не признал ее своей дочерью. Конечно, он и за нас не стал бы заступаться перед мамой.
– Это такой бред, правда?
Тауни зевнула.
– Завтра надо рано вставать. Я спать.
– Я тоже. – Харпер встала и потянулась, вытянув руки наверх.
Тауни всегда завидовала росту Харпер и ее карим глазам. Она никогда не считала ее гадким утенком. Тауни вдруг стало жаль, что их мать внушила Харпер эту мысль. Рету никогда не волновали чувства других, за исключением, может быть, чувств ее мужа. Ее отношение к нему зависело от того, насколько в хорошем она была настроении и насколько сильно ей нужны были его деньги. Она всегда играла роль его статусной жены благодаря восхитительным светлым волосам и большим голубым глазам.
– Интересно, была ли у него когда-нибудь любовница, – размышляла вслух Тауни, прогуливаясь вдоль ряда коттеджей.
– Если была, то ему лучше надеяться, что жена никогда об этом не узнает, – раздался голос с крыльца домика номер шесть.
Голос принадлежал мужчине, и Тауни вздрогнула от неожиданности. Она остановилась как вкопанная и попыталась вспомнить, кто заселился в этот коттедж. В конце концов, в ее памяти всплыло лицо человека, которому принадлежал этот глубокий протяжный тембр.
– Добрый вечер, мистер Ричман, – сказала она.
– Я пока еще не настолько стар. Зови меня просто Тони, – усмехнулся он. – Приятный выдался вечерок, как считаешь?
Он наклонился вперед и положил руки на перила крыльца. Тауни помнила, как он заселялся, но из-за всей этой рабочей суматохи она помнила все как в тумане. Теперь она разглядела, что его ясные голубые глаза обрамляли густые черные ресницы, а его улыбка заливала светом все крыльцо.
– Да, это точно. Завтра обещают хорошую погодку. Как раз для рыбалки, – сказала Тауни.
– Я не рыбак. Я сюда приехал, потому что жена меня выгнала.
Тауни не любила слушать о чужих семейных разборках, но он так сильно напоминал ей ее бывшего бойфренда, что она подошла и села на крыльцо.
– Это было заслуженно?
– Еще как. Я вообще не хотел на ней жениться, но она залетела, а мой папа – священник в маленькой церкви в Линдейле.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросила Тауни.
– Мне просто нужно излить свою душу незнакомому человеку, которому плевать, что я натворил, – сказал он. – Я сидел здесь и молил Бога, чтобы он подал мне знак и сказал, что же мне делать, и тут пришла ты. Я подумал, что ты и есть мой знак.
– Бог вряд ли послал бы меня как знак, – рассмеялась Тауни.
– Мы с моей девушкой, тоже дочерью священника, сильно повздорили как-то раз, и я напился, – сказал он. – Так я оказался в постели с дочкой другого священника и провел с ней все выходные. На следующей неделе я помирился с девушкой, но… – сказал он, намеренно не заканчивая фразу.
– Но потом дочь другого священника забеременела, да?
– Не стоило нам напиваться и заниматься сексом, но со всеми бывает, – он пожал плечами. – Мы поспешно сыграли свадьбу, а потом в два месяца у нее случился выкидыш.
– Жизнь так несправедлива, – сказала Тауни.
– Мы с моей девушкой все еще любили друг друга… ну и дальше ты можешь сама догадаться. Вера моей жены не признает развод. Мои родители тоже его не примут, хотя в нашей религии за развод в ад не отправляют.
– По-моему, это полный бред. Сколько тебе лет? – спросила Тауни.
– Двадцать два. Уже полгода женат.
– Похоже, в ближайшие пару дней тебе придется основательно покопаться в себе.
Он потер рукой подбородок.
– Как бы ты поступила на месте моей жены?
– Я бы изначально не стала за тебя выходить, но раз уж она это сделала, то, наверно, я бы пристрелила тебя за измену, – ответила она.
– А на месте той девушки, которую я любил с третьего класса?
– Я надеюсь, что у меня хватило бы ума отойти в сторону, пока ты не станешь свободным.
– Надеешься? – переспросил он.
– Я не могу судить. Мне сложно поставить себя на место этих девушек, ведь я совершенно их не знаю. Может быть, твоя жена тоже любила кого-то и теперь не знает, как вырваться из этого ужасного брака, и перекладывает всю работу на твои плечи. Тебе надо с ней поговорить и выслушать, что она скажет. С глазу на глаз.
Может, тебе стоит применять в жизни те советы, которые ты даешь другим, – снова раздался в голове голос бабушки Энни. – Попробуй уделять Седу и своим сестрам столько же внимания, сколько ты уделяешь незнакомцам.
– Спасибо, что выслушала. Возможно, ты и была моим знаком. Я, наверное, съеду завтра рано утром и вернусь на другой берег реки. Посмотрим, смогу ли я все уладить, – сказал он.
– Конечно, сможешь.
По пути до своего маленького домика Тауни могла расслышать звуки всех видов ночных насекомых и животных, которые вышли поиграть под светом луны. Оказавшись внутри, она прижалась спиной к двери, соскользнула по ней на пол и обхватила колени руками.
– Бабушка, я наделала много глупостей, о которых не хочу рассказывать Дане и Харпер. Они никогда не были условно осужденными и не принимали дурных решений, в отличие от меня. Я просто не могу им это рассказать. Не оставляй меня. Мне необходимо иногда слышать твой голос.
