– Взгляни еще разок, – попросила доктор Уэнделл. – Здесь, на снимке, она моложе лет на двадцать.
– Я и так понял.
– Ты совершенно уверен, что это не она?
Он решительно кивнул и стал смотреть в окно. Там садовники приводили в порядок отцовский газон и клумбы. Качались на ветру деревья в дальнем лесу. На горизонте виднелась макушка платана-великана, к которому они бегали с сестрами наперегонки. А где-то далеко, у подножия лесистого холмика, – первая землянка, что показала ему Крик, – единственная, куда ему разрешалось заходить. Ни за что не расскажет он про это место доктору Уэнделл и ее прихвостням в белых халатах – умрет, а не выдаст.
– Хочешь узнать ее имя? – спросила доктор. Ему не нравилось, как она то и дело снимает очки в железной оправе и, поплевав на стекла, протирает рукавом, умолкая при этом на полуслове. Все будто напоказ, чтобы сойти за обычного человека.
– Нет, спасибо.
– Ну же, Альберт, – вмешался отец. Подбросив в очаг дров, он оперся о каминную полку. – Не упрямься.
Доктор Уэнделл была недовольна, что ее перебили.
– Всему свое время, – сказала она, внимательно глядя на Альберта. – Тяжело с этим смириться, верно? Эта женщина была твоим другом. Она спасла тебе жизнь, заботилась о тебе. Нелегко поверить, что она не та, за кого себя выдает. Понимаю, тебе хочется ее защитить.
В улыбке докторши было больше фальши, чем он когда-либо чувствовал в Крик. Он так и не понял, кто она на самом деле, но если доктор Уэнделл тоже из посланцев, то умело маскируется. Даже если она всамделишный врач и желает ему добра, все равно ничего от него не добьется – никогда он не предаст Крик.
– Это не она, – повторил Альберт.
Доктор Уэнделл сжала руки.
– Ладно. – Она перевернула фотографию лиииицооом ввввввниииииизззззз, ииииии…■
◂◂
▸
[…] фотографию лицом вниз, и Альберт увидел пустую глянцевую изнанку, а в левом углу – машинописный ярлык: “МАРИОН ПЕЙТМЕН, 23 ЯНВАРЯ 1934, БЕТЛЕМСКАЯ КОРОЛЕВСКАЯ БОЛЬНИЦА”.
– Давай я оставлю у тебя ее личное дело – посссмотришшшшшь иииии…■
◂◂
▸
[…] посмотришь и скажешь, нет ли чего знакомого. Аааа тееееммммм врееееее…■
▸▸ ▸▸
▸
[…] ведь Крик его предупреждала, что этим может кончиться. В тот дождливый день, несколько недель назад, когда они отводили из перестроенного каземата воду, ей не понравился один из кворхов, что нашли они тогда, – тот, что потяжелее. Почти весь вечер просидела она у костра, разбирая его и вновь собирая, и вздыхала озабоченно.
– Сдается мне, это не наш, – сказала она. – Видишь отверстия для болтов? – Она потыкала в прибор кончиком шила. – Узковаты. А вот заглушки – видишь? В наших кворхах мы никогда их не используем – не выдерживают высокого давления. Этот кворх устроен немного иначе, вот я и насторожилась. – Прислонившись к старому пню, Крик спрятала шило меж корней. – Видно, этот каземат не зря затопили.
– А кто затопил? – спросил Альберт.
– Тот, кому нужно замести следы.
– Арестант? – При мысли, что по округе рыщут беглые преступники, его пробрала дрожь.
– Я к тому, что мы не единственные, кто облюбовал вашу планету.
Она заронила ему в голову мысли о враждебных посланцах из иных миров, далеких от Аокси. Старшие в роду рассказывали ей о кочевниках с кораблей, что выслеживают в здешних краях аоксинцев, разоряют их бывшие убежища в поисках материалов и новых технологий. Когда он спросил, как выглядят посланцы, она ответила:
– Это слухи, Альберт, только и всего. Точно не знаю. Но теперь надо быть настороже – больше не уходи без меня из лагеря, понял?
Он пообещал быть осторожнее.
– И для кондьюсера подходящее место подыщем. Поукромнее.
Альберту пришло в голову, что инопланетные посланцы могут быть похожи на людей. Когда он поделился с Крик, ооонааааа…■
◂◂
▸
[…] похожи на людей. Когда он поделился с Крик, она стиснула зубы и надолго задумалась.
– Возможно. Надо быть начеку. Есть существа, способные принимать любой облик. Но если ты встретишь посланца, то ни с кем не спутаешь, я уверена.
– Почему? – Он боялся, что не сумеет распознать посланца, когда будет нужно.
– Чутье тебе подскажет. – Она залила угли костра водой из фляги. – Ты почуешь в них фальшь. Возможно, они начнут к тебе приставать с вопросами обо мне, вынюхивать, что я тут строю.
– Не бойся, – заверил он. – Я ни за что не скажу.
– Знаю, малыш. – Она похлопала его по плеееееечууууууууу…■
◂◂
▸
[…] похлопала его по плечу. – Мы сссс тобооооой…■
◂◂
▸
[…] ссссс тттттобооооооййййй зззааоддднооо…■
◂◂
▸
[…] сссссс ттттттттобоооооооооййййййййй… ззз… ззз… зззааодд ддд ддднооо… о оо оо о
Иногда по вечерам он задерживался так надолго, что мама совсем отчаивалась. Бросала свою вахту у подножия лестницы и шла спать, оставив ему свет в прихожей, а когда заглядывала проведать меня перед сном, подоткнуть одеяло, убрать волосы с лица, я спрашивал как ни в чем не бывало: “Сколько времени? Еще не пришел?” Хорошими вечерами она успокаивала меня: все в порядке, спи. В плохие ночи она ложилась со мной рядом, так что проминался матрас, и просила рассказать поподробнее, чем занимался отец перед уходом: во что был одет, поужинал ли, взял ли ключи, спрыснулся ли лосьоном после бритья, достал ли из комода деньги, отложенные для мойщика окон. И не давала мне уснуть, пока не отвечу на все вопросы. А потом я слышал, как она возится в ванной – звякает пузырьками, открывает на всю катушку краны, чтобы не было слышно, как она плачет, – и я лежал без сна, гадая, чем он занят без нас в большом мире.
В те годы я еще не знал, каковы взрослые грехи. И воображал его в дымных пабах, в кругу собутыльников – вот он что-то рассказывает, а те слушают как зачарованные, изредка вставляя пару слов. Я представлял его всеобщим любимцем – наверняка его ценили за сложность натуры, за достоинства, неведомые маме. Думаю, я невольно приписывал ему свои желания. Мне нужно было оправдать его проступки, возвысить его в маминых глазах. И я представлял, как он мчит сквозь ночь к ювелиру забрать прекрасное ожерелье, что заказал для мамы. Или рвет на соседской клумбе тюльпаны, а потом оправдывается перед разъяренными хозяевами. Или стоит на стремянке, тайком реставрируя заброшенную усадьбу. Или у него спустило на темной дороге сразу два колеса. А может, он по пути домой увидел на улице человека без сознания – бродягу или эпилептика – и везет его в больницу. Или сбил кошку и сидит с ней в очереди к ветеринару. Или застрял в лифте. Или подрабатывает в ночную смену охранником в роскошном офисе, а от нас из гордости скрывает.
