Значит, мама нас ищет. От этой мысли я приободрился, но тут вспомнил, какое сообщение ей оставил. Ох и влетит мне за него от отца!
– Нет, просто передай ей, Дженет, что я звонил, хорошо? Туда я звонить не буду, а то разорюсь. Перезвоню позже… Нет, мы здесь ненадолго. Незачем. Она, как всегда, слона из мухи делает. – В трубке что-то щелкнуло; отец отвел ее подальше от уха – ждал, пока Дженет накричится, а затем продолжал: – Так что ты говорила? Дэниэл здесь, со мной. Мы тут веселимся на славу. – Он сощурился, услышав ответ. – И давно? Понял. Времени уже много прошло. У тебя дети есть, Дженет? С ними порой тяжко бывает – настроение у них без конца меняется… – Он швырнул в раковину окурок, раздалось шипение. – Вот что, сейчас дам ему трубку, сама у него и спросишь. – И поманил меня.
– Делай как он скажет, – посоветовал Пол Хардести. – Ничего не бойся.
Я подошел. Отец спрыгнул на пол, поднес к моему левому уху телефон, а в правое зашептал сухими губами. От него несло терпким сигарным духом. Дженет с мамой дружила близко, но не так давно; иногда она заходила к нам по вечерам, около половины седьмого, с бутылкой красного и видеокассетой; прически были у нее затейливые, будто из сахарных волокон, а смех низкий, грудной; с детьми она привыкла разговаривать как с глухими или слабоумными, и отцу это оказалось на руку – направлять нашу беседу ему ничего не стоило. Врать по телефону он был мастер. Он нашептывал мне на ухо сценарий, а я ему следовал.
⇒
ОН: Поздоровайся.
Я: Здрасьте.
ОНА: Дэн? Что-нибудь случилось?
ОН: Все хорошо. А что?
Я: Все хорошо. А что?
ОНА: Мама твоя места себе не находит! Она так обрадуется, что ты позвонил!
ОН: Скажи, пусть не волнуется, все хорошо.
Я: Не волнуйтесь, все у меня хорошо.
ОНА: Слишком долго думаешь, Дэн. Папа тоже здесь, слушает?
Я: Нет, я один.
ОН: Молодец.
ОНА: Он тебе не подсказывает, что говорить, – честно?
Я: Да, честно.
ОНА: Клянешься маминой жизнью?
Я:…
ОН: Мама бы не одобрила.
Я: Мама бы не одобрила. Это значит искушать судьбу.
ОНА: Пожалуй, ты прав. Но мне нужно убедиться, что он не стоит у тебя над ухом.
Я: Нет, Дженет, честное слово. С чего бы ему?
ОНА: Звучит не слишком-то убедительно.
ОН: Скажи ей, что все хорошо, но ты тут со мной заскучал. И хочешь домой.
Я: На самом деле все у меня хорошо, только начинаю скучать понемногу. С папой бывает тяжело. Хочу домой.
ОНА: Вот как? А что такое?
ОН: Он только о себе думает.
Я: Он только о себе думает.
ОНА: Да, он тот еще эгоист! Это не новость.
ОН: Он помешан на бильярде. А ты бильярд терпеть не можешь.
Я: Он помешан на бильярде. А я терпеть не могу бильярд.
ОНА: А где вы играли, Дэн? В пабе, да?
ОН: Да.
Я: Да. То есть не совсем – это вроде гостиницы. Там неплохо, музыкальный автомат хороший.
ОН: Отлично. Так держать.
ОНА: А где это?
ОН: Где-то за городом. Точно не знаешь.
Я: Где-то за городом.
ОНА: Где именно за городом, Дэн? Скажу твоей маме, и она тебя заберет.
ОН: Мы оттуда уже уехали.
Я: Мы оттуда уже уехали. Это было вчера.
ОНА: Так где вы сейчас? Ты откуда звонишь?
ОН: Из гостей.
Я: Из гостей.
ОНА: Да? А у кого вы в гостях?
ОН: У Мэксин Лэдлоу.
Я:…
ОН: Говори.
Я: У Мэксин. У той самой, из сериала, – знаете?
ОН: Молодец.
ОНА: И что вы там делаете?
ОН: Она пригласила всю съемочную группу. Посмотреть первый монтаж и отпраздновать.
Я: Она пригласила нас посмотреть первый монтаж. И отпраздновать.
ОНА: Посмотреть что?
ОН: Сборку новой серии.
Я: Сборку новой серии.
ОНА: А-а… И где она живет? Я маме передам.
ОН: Бервик-он-Твид.
Я: Беррик-он-Твид.
ОНА: Господи! Это же в Шотландии?
ОН: Кажется, да.
Я: Кажется, да.
ОНА: Адрес знаешь?
ОН: Нет. А зачем?
Я: Нет. А зачем?
ОНА: Затем, что у тебя что-то случилось, Дэн. Мама дала мне твое сообщение послушать.
Я: А-а. Я просто… соскучился.
ОНА: Мама, с тех пор как услышала, волосы на себе рвет. Помчалась в Лидс, взяла на всякий случай дедушкин мобильник. Я тебе дам номер, сможешь ей позвонить. О деньгах даже не думай, разберемся.
ОН: Записывай номер.
Я: Хорошо, только ручку возьму.
ОН: Да.
ОНА:…
Я: Готов. Записываю.
ОНА: 0958… 256… 457. Записал?
Я: Да. 0958-256-457.
ОНА: Я тут у вас на телефоне сидела, ждала твоего звонка, но теперь у тебя ее номер есть, звони ей когда угодно. У тебя точно все хорошо – честное слово?
ОН: Скажи ей, что да.
Я: Да. Все хорошо, Дженет, честно. Но скорей бы домой.
ОНА: Ясно. Позвонишь маме на этот номер?
Я: Да. Обещаю.
ОНА: Ну хорошо. Передай папе трубку, я ему кое-что скажу.
Я: Сейчас. До свидания, Дженет.
ОН:…
ОНА:…
ОН: Да, Дженет. Ну что, разобрались?.. Да нет, не беспокойся… Вообще-то могу, но зачем?.. Да, но для чего это ей?.. Думаю, минут через десять… Просто паб. И всего на одну ночь… Вот что, завтра меня в Уэльсе ждут, на съемках. Все в последнюю минуту решилось, так что Дэна придется взять с собой, но если она хочет его забрать… Хм, даже не знаю, можно встретиться где-то на полпути. Давно она выехала? Если что, позвоню ей на мобильник. Какой номер?
В начале он завалил меня поручениями. Из шкафчика под лестницей велел принести аптечку – деревянный ящик, на крышке нарисованный от руки красный крест, а внутри запас лекарств, бинтов и пластыря на десяток лет. Некоторые тюбики мази, с присохшими крышками, наверняка были старше отца. Он сполоснул руку под кухонным краном, по-прежнему целясь из ружья в дедушку, а потом велел мне наложить на рану салфетку с капелькой антисептической мази, сверху прикрыть двумя слоями марли, перевязать потуже и залепить огромным тканевым пластырем. Из сушильного шкафа я достал дедушкину шерстяную кофту и помог отцу надеть – сначала один рукав, потом другой, – а отец не выпускал ружья. Затем он приказал отключить телефон, и я послушался – побрел в гостиную, где по телевизору шел сюжет о производственных травмах, выдернул провод из базы и, в знак полной покорности, выключил из сети еще теплую вилку девятивольтового адаптера. Когда я вернулся, отец тыкал дедушке в висок ружейным дулом. Старик как мог уворачивался. Отец швырнул мне рулон скотча и велел примотать дедушкины ноги к ножкам стула, каждую по двадцать раз. Я бросил на дедушку полный раскаяния взгляд, а он в ответ понимающе подмигнул. Как только ноги у старика были привязаны, он заложил за спину руки, и мне было велено обмотать ему скотчем запястья.
