У меня потекли слезы.
– Папа! – взмолился я. – Папа, ты что?!
А он ответил лишь:
– Достань-ка атлас, сынок. Живей! Садись поудобнее, покажи Кью-Си, какой из тебя штурман.
Словам, сказанным, когда на тебя наставлен нож, доверять, сам понимаешь, нельзя, и прежде чем передать то, что вынудили ее сказать в тот день, сразу оговорюсь: я представляю, как тщательно взвешивала она каждое слово – ради него и ради меня. И чем дальше мы ехали, чем настойчивей он тянул из нее признания, тем больше крепла во мне уверенность, что Хлоя сознательно преподносит мне усеченную версию событий, и по ней я смогу вычислить правду – не сейчас, так позже. Думаю, на это она и рассчитывала. А потому важно пересказать все то, что она говорила в машине, – чтобы ты понял, какая она была находчивая, какая храбрая. Хочу, чтобы ты знал все.
Сначала мы ехали молча, лишь отец что-то насвистывал под нос да я подсказывал Кью-Си, куда свернуть, где обогнуть. Дорога вела в сторону Пеннинских гор.
– Куда-то туда. Все равно куда, – сказал отец.
Под судорожные вздохи Хлои мы выбрались наконец на трассу А660, я держал на ней палец, но не знал, до каких пор мне прокладывать маршрут.
За окном мелькали ряды домов с пестрыми цветами в вазонах, кирпичные стены, автобусные остановки, магазинчики, салоны оптики, приземистые желтые ящики с песком для дорожных работ – все мирное, благопристойное. А здесь, в машине, – отец с обойным ножом.
Кью-Си молчал до самого Илкли, потом заговорил. Думаю, он просто не выдержал.
– Можно вопрос, Фрэн?
Отец откашлялся, будто спросонья.
– Это и был вопрос.
– Вот что, скажи хотя бы, чего ты добиваешься.
– Не знаю пока.
– Не знаешь? – возмутился Кью-Си. – Отлично! Великолепно, мать твою!
– Доказательства – вот что мне, думаю, нужно. Для начала, а?
– Доказательства чего?
– Того, что вселенная меня поимела, феерически.
– И это все? Господи боже ты мой! Добро пожаловать в наши ряды!
– Да что б ты в этом понимал!
– Согласен, ничего не понимаю.
– Где тебе понимать! В школах для богатеньких вроде твоей этому не учат.
– Меня оттуда вышибли, ну да ладно.
– Да, дружище, здорово ты натерпелся.
– Жизнь была не сахар, ты уж мне поверь. Ну а мы куда – на пикник?
Я знал, что эти подначки лишь сильнее распалят отца. Скорей бы Кью-Си замолчал!
– Лучше пожалей девчонку, не лезь, – сказал отец. – Не для того я здесь, чтоб меня допрашивали, тем более ты.
Кью-Си притих.
Я вмешался:
– Папа, объясни, зачем ты так делаешь?
– Нечего тут объяснять.
– Ты же на самом деле не такой! – Я уже и сам не верил в свои слова.
– Не знаю, прав ли ты, сынок.
Хлоя сквозь зубы втянула воздух – видно, отец почти вплотную приблизил лезвие.
– Не понимаю, – твердил я. – Ничего не понимаю.
– Ясное дело, не понимаешь. Вот одна из причин, почему я так поступаю, Дэн. – Сзади что-то прошуршало – это отец подтащил к себе Хлою, задев локтем спинку сиденья. Я оглянулся. Левой рукой он взял Хлою за подбородок, будто куклу, Хлоя не сопротивлялась. – Расскажи ему, – велел он ей, – расскажи, что ты мне сделала.
– Невозможно говорить, когда тебя схватили за подбородок, – подал голос Кью-Си, глядя на них в зеркало заднего вида.
– Тебя, Барни, не спрашивают.
– Отпусти ее.
– Заткни пасть! Хочешь, чтобы я сделал ей больно?
Кью-Си снова притих.
Я так и сидел, изогнув шею, глядя назад. Рука отца легла Хлое на плечо, и она вздохнула то ли с облегчением, то ли с омерзением.
– Отвернись, – приказал мне отец, – смотри в карту. И я хочу, чтобы ты слушал, а не глазел на нее. Это самый важный разговор в твоей жизни, клянусь тебе, так что делай что велю.
Ослушаться я побоялся.
– Давай же, – поторопил он Хлою. – Да не забудь рассказать, как ты меня подставила.
Спустя миг Хлоя заговорила:
– Ладно, ладно. Я… – И осеклась. Голос будто иссох, губы тоже были сухие. – Не знаю… что ты от меня хочешь… услышать.
– Для начала расскажи, как мы с тобой познакомились, а там само пойдет.
– Это и я могу рассказать, – вставил Кью-Си.
– Я же велел тебе заткнуться.
– Нет, правда.
– Хочу, чтобы он узнал из первых рук, идиот. Крути руль и молчи нахер.
Хлоя все-таки собралась, сделала усилие и заговорила. В тот миг я восхищался ею. Было в ней что-то от моей мамы, некая глубинная стойкость. Вряд ли они были знакомы, мама и Хлоя, но я уверен – очутись они где-нибудь вдвоем, без отца, наверняка нашли бы общий язык. Люблю иногда представлять их разговоры. Мне больше по душе придумывать за нее слова, чем вспоминать те, что вытянул из нее отец.
⇒
ОН: Расскажи, чем ты занималась на съемках. Давай. Будет с чего начать.
ОНА: Гримом.
Я: Папа, пожалуйста. Хватит!
ОН: Ни к чему прибедняться, Хло, ты же художник!
ОНА: Ассистент.
ОН: Ассистент художника по гриму. Расскажи, кого ты гримируешь.
ОНА: Всех.
ОН: Ну же, не скромничай.
ОНА: Мэксин.
ОН: Она гримирует Мэксин Лэдлоу! Точнее, помогает. Рисуешь ей шрамы и прочее, да, Хло?
ОНА: Да. И глаза.
ОН: А руки?
ОНА: И руки.
ОН: Что скажешь, Дэн?
Я: Здорово.
ОН: Здорово? И это все?
Я: Потрясающе.
ОН: Вот именно, потрясающе! А теперь расскажи ему, как мы познакомились. Кто на кого глаз положил?
ОНА: На съемках. Я тебя заметила.
ОН: Где?
ОНА: В очереди. За кофе.
ОН: И кто еще с нами в очереди стоял?
ОНА: Еще несколько человек.
ОН: Не помнишь?
ОНА: Нет.
ОН: Деклан Палмер.
ОНА: Да. Деклан Палмер.
КЬЮ-СИ: Это один из продюсеров.
Я: Знаю.
ОН: Откуда?
Я: Каждую неделю в титрах вижу.
ОН: Поняла, Хлоя? Видишь, как мой сын увлечен? Ты думала, я преувеличиваю.
Я: Папа, хватит! Хватит ее мучить!
