– Ты уж не обижайся, Фрэн, не понимаю, к чему ты это рассказываешь.
– Сделай одолжение, заткнись. Дай с сыном поговорить. – Отец продолжал, не глядя на меня: – Паско у нас батрачил, когда я был мальчишкой, – странноватый, родом из Ньюкасла. Пошли слухи, будто он двух ягнят на чьем-то лугу изувечил, но лично я в эти россказни никогда не верил.
– То есть как изувечил?
– Покалечил, ранил.
– А-а.
– Доказательств, учти, не было никаких, но на него свалили вину оттого лишь, что рылом не вышел. В детстве он побывал в борстале – так назывались исправительные дома для малолеток, твоих сверстников, – и когда эта история всплыла, ему перестали доверять. Я его, пожалуй, недолюбливал. Злющий он был, зато на ферме вкалывал как проклятый, особенно когда подходило время стрижки, и для моего отца он был как свет в оконце.
Отец умолк, облизнулся. Теперь я понимаю, это была единственная правдивая история за всю нашу поездку, и в тот миг он боролся с собой, чтобы не приврать.
– И вот в чем дело, – продолжал он, – такие обвинения бросают на человека тень. Все уверились, будто Паско виноват, – так и вышло, на него пала тень. А заодно и на отца, ведь Паско у нас работал. В тот год мы понесли большие убытки. А в таком случае надо что-то делать, ведь так? Надо решать, нельзя тянуть кота за хвост, и отец выгнал Паско. Вряд ли у него был выбор. Заплатил ему вперед за несколько месяцев, пристроил его на молочную ферму – кажется, где-то в Девоне, не помню точно. Но вот что я тебе скажу: никогда больше я не видел, чтобы мой старик так сокрушался. Скажем, когда я из дома уезжал, он ни слезинки не проронил, зато когда ушел Том Паско, несколько недель кряду убивался. – Отец, крепче стиснув руль, повернулся ко мне.
Я знал, он ждет от меня вопроса, что сталось с Паско, – и спросил.
– Не иначе как застрелился, – подал голос сзади Кью-Си.
– Почти угадал… Оказалось, ягнят покалечил не он, а двое ребят с другой фермы баловались с арбалетом, стреляли от нечего делать. Заказали его по каталогу, представьте себе. И вздумалось им еще разок пострелять – тут-то они и попались. Пара идиотов. И мой отец, как узнал, сразу же позвонил приятелю на молочную ферму, хотел вернуть Паско, да поздно. Поезд ушел. Паско в тюрьме – вот так-то! Загремел на восемь лет. Ограбил почту через месяц после того, как ушел от нас, а нам никто и слова не сказал. Отец все никак в себя не мог прийти. От облегчения, черт подери! Вот что он думал: “Уф, легко отделались, а? Он был с самого начала с гнильцой, этот Паско. Скатертью дорожка!” Но я и тогда был не согласен, и до сих пор не согласен.
Сзади нас пристроилась другая машина, тоже ждала с включенным мотором.
– Видно, правда туда ему и дорога, – сказал Кью-Си.
Отец повернулся к нему.
– Где он там список свой проверяет – на Аляске?
Я все раздумывал над его рассказом.
– Но погоди, я не понял. Ведь Паско был плохой человек. Ягнят не трогал, зато почту ограбил – значит, плохой.
– Дэн, сынок, и ты туда же?! Я-то думал, у тебя здравого смысла побольше.
– Но тут и думать не о чем, – возразил я.
– Что ж, я так не считаю. Тут как посмотреть. – Он стиснул разбитые пальцы. – Можно сказать, что он был с самого начала с гнильцой, а можно винить обстоятельства, так? Вот что я думаю. Папаша мой его подставил. По-крупному.
Машина позади нас посигналила. Отец будто не слышал.
– Не знаю. Может быть.
Еще гудок.
– Что за черт… – Он обернулся. – Слышали?
– Ага. Но внимание! – Кью-Си кивком указал вперед. – Идет!
Охранник шагал к нам, да не один, рядом шел другой, в темно-синем свитере, с переносной рацией.
– Твою мать! – выругался отец. – Тот, второй, меня знает.
– Спокойно. Сейчас увидим.
Оба приблизились к машине и уставились на отца в ветровое стекло.
– Ну что, разобрались? – сердито спросил отец. – За нами уже очередь.
Первым заговорил охранник в свитере:
– Простите, но нужны документы – ваши и мальчика.
Кью-Си открыл окно:
– Что не так, Фоз?
Охранник постучал по блокноту:
– Имена у меня в списке, как ты и сказал. Только документы осталось проверить, без них никак.
– Не может быть. Я же здесь работаю, – напомнил Кью-Си. – Кого хочу, того и привожу.
– Без документов нельзя, – покачал головой другой. – Не положено.
Отец уставился на него снизу вверх.
– Нет у меня с собой документов. Ни своих, ни ребенка.
– Тогда придется вам подвинуться. А я пропущу машину, которая за вами.
– Да нет же, нет, нет! С ума все посходили! Я здесь работаю! – взмолился Кью-Си.
Охранник в белой рубашке оперся о крышу машины.
– Нам без документов никого пускать не положено, вы уж простите. Может, есть у вас водительские права, или паспорт, или что-нибудь еще?
– Папа, поехали, – вмешался я. – Я хочу домой.
Но отец лишь волком уставился на охранников.
– Кто вам сказал? Кто вам велел нас не пускать?
– Правила такие, вот и все.
– Ничего себе правила! Он здесь работает, мы его гости, и в списке мы есть – что же здесь не так?
Охранников было ничем не пронять.
– Вот что, если не посторонитесь, мы полицию вызовем.
– Полицию? Только полиции тут не хватало! Господи, да что же это такое?
– Спокойно, дружище, – попытался унять отца Кью-Си.
– Папа, поехали. Давай уедем, и все.
– При чем тут полиция? Это не их собачье дело!
– Послушали бы лучше сына, – сказал охранник в свитере. – У парнишки голова на плечах есть.
– Да?
– Да.
– Да, папа, поехали отсюда.
– Понимаешь, это все она, – сказал отец, обращаясь к Кью-Си. – Она не угомонится, пока меня не опозорит. Я же тебе говорил, так? Разве не говорил? С меня хватит, это уже ни в какие ворота!
– Фрэн, уймись. Я серьезно. – Кью-Си пристегивал ремень. – Из-за тебя и я вляпался.
– В голове не укладывается. То есть безобразие форменное, правда?
Охранник в свитере заглянул в окно и с каменным лицом обратился к отцу:
– Послушайте, я здесь работаю уже давно и всех тут знаю, ясно? Вот и все, что я хочу сказать. Меня не проведешь. На лица у меня память хоть куда. Таким способом вам сюда не пробраться, вы поняли?
– Да понял, понял, идиот! – Отец надавил на педаль сцепления, рванул рычаг. – Вы меня унизили при сыне. Спасибо вам большое! Чисто сработано!
