– Я – нет, – отвечаю я.
– Что «нет»?
– Не знала, что делаю.
Трис закатывает глаза. Подойдя ближе, она тычет в меня указательным пальцем.
– Я дам тебе один маленький совет, но сначала поклянись, что ты не знала Ника раньше и что это не был какой-то… как это… типа газовое что-то, чтобы обмануть меня.
– Газовое что-то?
– Ну знаешь, чтобы заставить меня подумать, что я схожу с ума, а на самом деле вы давно знакомы и все подстроили.
– Трис, это называется газлайтинг. Помнишь тот фильм, который мама заставила нас посмотреть, когда мне исполнилось одиннадцать и мы остались у меня с ночевкой? Но нет, до сегодняшнего дня я ни разу не общалась с Ником.
Подняв руку, я изображаю торжественную герлскаутскую клятву.
– Ну ладно, – соглашается Трис. – Тогда я тебе верю.
Она достает жвачку изо рта и прижимает ее к стене у меня за спиной, подняв руки так, чтобы не дать мне шагнуть в сторону. Затем она прижимается ко мне, мои глаза открыты, они видят, как она приближается, и, трижды черт побери, она говорит мне:
– Целуй верхнюю губу партнера.
Она целует мою верхнюю губу, мягко, нежно.
– Это «ян».
Ее губы спускаются.
– Целуй нижнюю губу своего партнера.
– Это «инь».
Она отстраняется, но ее левая рука забирается сзади под мою рубашку, касаясь позвоночника.
– А для начала открой свои чакры, вот так.
Я не произношу ни слова. Мои губы остаются приоткрытыми – я не понимаю, окончен ли урок.
– Или, – говорит Трис, – можешь попробовать вот так. – Обеими руками она притягивает мое лицо поближе к себе. Она обхватывает своими губами мою нижнюю губу, ее язык проникает мне в рот, нежно касаясь области между верхней губой и деснами. Я никогда не знала, что там есть какое-то особенное место. Да уж, теперь я точно знаю, что не фригидна.
– Это френулум, уздечка – объясняет она, закончив. Приглаживает волосы. – Маленький участок соединительной ткани у тебя во рту. Это Та Самая Точка. Можешь использовать этот трюк с Ником, разрешаю. Вроде бы я никогда так с ним не делала, так что ему не покажется, что ты подражаешь мне.
Я стою у стены, не зная, что сказать или сделать. Теперь я уверена, что сплю.
Трис говорит:
– Или можешь проявить изобретательность. Давай. Попробуй на мне.
Какого черта. Я поворачиваю голову, немного наклоняю ее, приближаюсь к лицу Трис. Мои пальцы касаются ее губ, прижимаются к ним. Я медленно целую ее верхнюю губу, ян, целую нижнюю, инь, но вместо того, чтобы пустить в дело язык, чего ее рот, похоже, ожидает, я возвращаюсь к верхней губе и нежно прикусываю ее.
Она отстраняется.
– Поцелуй вприкуску! У тебя хорошая интуиция, Нора. Видишь? Ты не фригидна. Но с этим вариантом поосторожнее. Целуй так только тех, кому доверяешь. Не с тем человеком зубы могут быть опасны.
– Откуда ты столько всего знаешь? – спрашиваю я ее. Я хочу сказать, я знаю, что она тусуется с сумасшедшими фанатками, но сама она только недавно стала совершеннолетней: у нее совершенно не было времени, чтобы приобрести такие познания.
– Слушай, блин. Я могу искать в Гугле всякие сексуальные трюки, как и ты могла бы – если бы захотела. Не бог весть какая сложность.
Она поворачивается, чтобы уйти, тянется к дверной ручке, потом замирает и снова поворачивается лицом ко мне.
– Но знаешь что, Нора?
– Да? – шепчу я.
– Сначала узнай его получше. Ты и он – не из тех, кто знакомятся на одну ночь. Вы ужасно чувствительные и всякое такое. Не торопите события.
И она уходит.
– Пока, Трис! – выдыхаю я.
Сквозь открытую дверь я вижу, как она проносится мимо Ника к выходу из ресторана, бросив ему на ходу:
– Я же говорила, что где-нибудь ты ее найдешь! Отличная работа! И удачи тебе с этим. Тебе понадобится. Я тебе почти что сочувствую.
Теперь мне не так сильно жалко Ника. Может, он не такой уж бедняжечка. Теперь я вполне понимаю, почему он так сходил по ней с ума.
15. Ник
Когда они вдвоем скрываются в туалете, я пытаюсь отвлечься, что могло быть хуже, чем попасть в ситуацию, когда твоя страстная бывшая утаскивает твою нынешнюю такую-блин-классную девушку для какого-то не то туалетного заговора, не то разборки. Хуже, только:
– когда тебе подстригают волосы в интимных местах садовыми ножницами;
– когда тебе подстригают волосы в интимных местах садовыми ножницами, а ножницы в руках у парня, который выпил двенадцать стопок ликера Jagermeister;
– когда тебе подстригают волосы в интимных местах садовыми ножницами, ножницы в руках у парня, который выпил двенадцать стопок ликера Jagermeister, и в этот момент происходит землетрясение мощностью 8,6 балла;
– когда тебе подстригают волосы в интимных местах садовыми ножницами, ножницы в руках у парня, который выпил двенадцать стопок ликера Jagermeister, происходит землетрясение мощностью 8,6 балла и играет легкий джаз.
На этом мне приходится остановиться. Уже слишком страшно. Удивительно, как мало я доверяю Трис. А ведь я так много разглагольствовал о том, что доверие – важнейший компонент любви.
В лучшем случае она говорит:
– Слушай, он правда слишком хорош для меня, и мне всегда казалось, что он заслуживает большего… например, такой девушки, как ты. И, знаешь, он хорош в постели.
В худшем случае она говорит:
– У нас было как-то раз: мы переключали каналы, и он остановился на «Покахонтас», и тут я вижу, что у него встал (она не упомянет, где были ее руки все это время). И, знаешь, он совершенно отвратный тип, с какой стороны ни посмотри.
Глубокий вдох. Я стараюсь глубоко дышать.
Сохранять спокойствие. Для меня это значит – подбирать рифмы.
Какого черта моя судьба решается
В женском туалете?
Я молча сижу, а надо мной насмехаются
В женском туалете.
Официантам все равно.
В женском туалете
Закройся и не слушай никого,
В женском туалете.
Может, так мне кажется, что я контролирую хоть что-то. Как будто, если это просто история, которую я рассказываю, или песня, которую я пою, то все будет в порядке, ведь именно я придумываю слова. Но в жизни это не работает. По крайней мере, в тех случаях, когда она несправедлива.
Думаю, классно в этом, что я на самом деле не рад был увидеть Трис. Пожалуй, впервые за всю свою жизнь. Она вошла, и у меня к чертям упало настроение.
