– Что было в шприце? – спросила Блум.
Серафина пошатнулась, но не ответила.
– Вы должны сказать мне, Серафина. Эта информация понадобится врачам.
За дверью послышался мужской голос, объявляющий о прибытии полиции.
– Здесь вооруженных нет! – откликнулся Джеймсон.
– И нам нужна «Скорая помощь»! – добавила Блум.
Дверь открылась, двое офицеров вошли с оружием на изготовку. Они окинули взглядом помещение, увидели Стюарта, стоящего на четвереньках рядом с Джеймсоном, а чуть поодаль – Серафину на стуле напротив Блум. Оба опустили оружие и вызвали «Скорую».
Блум присела на корточки перед Серафиной, мысленно желая ей выжить. Ей требовалось больше сведений о группе, которую основала Серафина. Им необходимо было узнать, чего ожидать дальше.
– Так что же все-таки было в шприце, Серафина?
Ее собеседница закрыла и медленно открыла глаза. И перед тем, как потерять сознание, выговорила:
– Это не важно.
Блум и Джеймсон стояли рядом, наблюдая, как врачи «Скорой» подключают Серафину к мониторам в машине.
– Так почему ты не предупредила меня? – спросил Джеймсон, когда «Скорая» тронулась с места.
– Ты не поверил бы мне. Если бы я написала или позвонила, чтобы сказать, что Сара на самом деле Серафина, ты ответил бы, что я несу чушь – или, хуже того, проболтался Саре. Так рисковать я не могла.
– Я мог умереть.
– Этого я бы не допустила.
– Ты была чертовски близка к тому, чтобы допустить.
– Маркус, – она положила руку ему на плечо, стараясь не задеть поврежденный локоть, – у меня не было выбора. Прости меня. Вообще-то это была твоя идея. Игра Романовой: заставить их считать, что они выигрывают, а на самом деле устроить им допрос.
Джеймсон уставился на нее:
– По-моему, она была права. Кажется, с тобой что-то не так. – Он направился прочь по улице, свернул за угол и скрылся из виду.
Глава 69
Блум шагала через Рассел-сквер под яркими лучами солнца. Она побывала у Либби Гудмен, а затем сразу вернулась в Лондон, стремясь войти в нормальное рабочее состояние. Вот только нормальным оно больше не казалось – теперь, без Джеймсона, который не пожелал возвращаться. Она понимала, как он зол, но прошло уже три недели. Сегодня утром он наконец ответил на ее звонок, но сказал только «прекрати названивать мне, Огаста» и отключился, не давая ей заговорить.
Клэр посоветовала дать ему время: она не сомневалась, что в конце концов он одумается. И призналась, что еще никогда не видела своего брата таким довольным, как в последние пять лет.
– Раньше он часто ходил мрачнее тучи, – объяснила Клэр. – А когда начал работать с тобой, стал прежним Маркусом.
Блум спросила, мрачен ли он сейчас, и услышала от Клэр:
– Не настолько, как раньше. Он ранен и унижен, но ему просто надо зализать раны и понять, что он еще легко отделался.
Блум настолько сосредоточилась на Серафине и необходимости вытянуть из нее признание в содеянном, что не сумела правильно поступить по отношению к Маркусу. Она сказала, что ей не оставалось ничего другого, кроме как держать его в неведении, и в то время была убеждена в своей правоте, но теперь, поразмыслив, понимала, что могла бы действовать по-другому. Позвонить и заставить выслушать.
Пришлось сказать себе прямо: возможно, он исчез навсегда. До Маркуса ее вполне устраивала работа в одиночку. Но сейчас возвращаться к той жизни ей не хотелось. Она скучала по обществу и шуткам Маркуса.
В то утро она позвонила ему, чтобы сообщить, что дело о ее профессиональной некомпетентности наконец закрыли. Дейву Джонсу продемонстрировали снимки доктора Сары Мендакс, и он отозвал свою жалобу. Именно Сара побывала у него и намекнула на неприемлемость отношений между Блум и Эми, и она же изготовила фальшивые фотографии.
Блум направилась по дорожке через сквер, как делала каждое утро, минуя с десяток металлических столиков и стульев у кафе.
– Какой прекрасный день.
Не может быть. Серафина Уокер сидела за столиком, ближайшим к живой изгороди, положив ногу на ногу и держа руки на коленях.
– Что вы здесь делаете? – спросила Блум.
Жидкостью в шприце была анестетическая доза кетамина. Достаточная, чтобы привести в бесчувственное состояние и спутать воспоминания, но ни в коем случае не убить. Серафина пришла в себя через пару часов после приезда в больницу Лидса.
– Меня отпустили под залог.
– Знаю. Это было три недели назад. Что вы делаете здесь сейчас?
– Я подумала, что нам надо поговорить. – Ногой в туфле на высоком каблуке Серафина подтолкнула к Блум свободный стул.
Блум не сдвинулась с места.
– О чем?
– О том, как вы погубили мою жизнь… еще раз.
– Вы шутите.
Серафина снова подтолкнула к ней стул.
– Сядьте, Огаста. Уж пять минут вы можете мне уделить.
Блум нехотя подошла к столику Серафины и села. Зачем она здесь?
– Знаете, мне ведь следует ненавидеть вас. – Серафина отпила глоток эспрессо из стоящей перед ней миниатюрной чашки. – Вы погубили мою карьеру и представляете угрозу для моей свободы. Не то чтобы есть хоть сколько-нибудь значительная вероятность, что меня посадят. Все, чем они располагают, – это запись, а я твердо стою на своем. Я просто разыграла вас.
Через несколько минут после того, как игроки покинули помещение в арочных проходах, от игры остались лишь воспоминания. Психопаты ушли в подполье и замели следы.
– С другой стороны, деятельность вашего юного друга в соцсетях впечатляет.
Констебль Логан выложил несколько склеенных фрагментов записи, и они разошлись по всей сети.
– Он ухитрился выбрать как раз те моменты, которые нас компрометируют.
– Как то место, где вы сказали, что если нужно убедить весь мир в превосходстве психопатов, то придется устранить тех, кто мутит воду.
Серафина улыбнулась.
– Да, и это отпугнуло всех – и у ваших, и у наших.
– Это вы сказали. Вот себя и вините. Но почему вы не исчезли снова? Вам ведь уже не впервой.
– Возможно, я не смогу и впредь работать по профессии, которую выбрала, и есть вероятность, хоть и небольшая, что некоторое время я проведу, как заблагорассудится Ее Величеству, однако благодаря вам я теперь самая знаменитая из психопатов планеты… и мне не пришлось убивать ни единой души.
– Да неужели?
– Это лишь начало, как вы не понимаете? Я уже вызвала изменение прежних представлений. Психопатам больше незачем становиться серийными убийцами, чтобы быть влиятельными или скандально известными.
