Блум коснулась плеча мальчика и попросила:
– Извините, можно мне пройти?
Но к тому времени, как они обернулись, извинились и посторонились, все трое уже достигли верха эскалатора. Блум боролась с желанием броситься бежать. Может, он и не идет за ней – например, застрял внизу на эскалаторе, за каким-нибудь медлительным семейством. Она стремительно прошла мимо киоска с выпечкой и свернула за «Старбакс». Впереди показались турникеты, работающие на выход. В поисках билета она сунула руку в левый карман своего пальто. Там билета не оказалось. Поискала в другом кармане – тоже пусто. Открыла сумочку, потом бумажник и продолжала приближаться к турникету. Дежурный стоял на посту по другую сторону турникетов. Других пассажиров у этого выхода не было. Она перебрала содержимое бумажника – билета не было. Так она и знала. Неужели оставила его на сиденье? Уронила на пол? К горлу подкатила горячая и кислая волна паники.
– Знаете, сейчас ведь можно заводить электронные билеты на мобильнике, – сказал дежурный.
Она всегда носила свой билет в левом кармане куртки или пальто. Проверила еще раз – и нащупала утешительно плотную карточку под загнутым краем ткани.
– Спасибо, – сказала она дежурному.
Только за турникетами она рискнула оглянуться. Пожилой джентльмен шагал к ним с билетом наготове.
Стараясь, чтобы расстояние между ней и незнакомцем не уменьшалось, Блум быстро направилась к эскалатору, только один раз она порывисто оглянулась и увидела, как пожилой мужчина что-то вежливо сказал дежурному, и тот невольно выпрямился, вероятно, не отдавая себе в этом отчета. Большинство людей неосознанно меняют свое поведение в присутствии тех, кого воспринимают как более успешных или занимающих более высокое положение. А функциональные психопаты наделены поразительной способностью демонстрировать обаяние и внушать робость одновременно, и это сочетание обеспечивает благодатную почву для манипуляций.
Спустившись на эскалаторе, Блум свернула к выходу на Грэнери-Уорф. Прямо впереди показался отель «Хилтон», где на нижнем этаже в кафе «Шлюз» ждали Джеймсон и Сара. Она перешла на бег. Пожилой джентльмен был, кажется, не из тех, кто передвигается бегом. Выбегая из здания к огороженной пешеходной зоне возле пристани, она резко затормозила: знакомое лицо возникло у нее на пути. Позади слышались шаги.
– Доктор Блум, – сказал Стюарт Роуз-Батлер, взяв ее за левую руку выше локтя, – вы, наверное, не откажетесь пройти с нами.
Пожилой джентльмен взял ее выше правого локтя, и Блум поняла, что у нее нет выбора, кроме как делать что велено.
Глава 64
Джеймсон допил свою пинту и взглянул на часы. Огасте пора бы уже появиться. Он выглянул в большие окна справа и слева от барной стойки, но увидел лишь горстку прохожих, возвращающихся с работы. Сгущались сумерки, люди на улице поеживались от прохлады.
– Она приедет, – заверила Сара, обхватив тонкими пальцами ножку своего бокала с вином.
Джеймсон рассказал ей все – от приглашения, полученного Ланой, до испытаний, предложенных ему и Блум.
– Мне неловко, что я не поблагодарила тебя за спасение, – сказала Сара.
– Я не мог не прийти, – ответил он.
– Но мы же знакомы всего пару недель.
– Шестнадцать дней, но какие между нами счеты?
Сара пригубила вино, и он увидел, как она пытается скрыть улыбку.
– Ты правда считаешь, что за такой срок можно влюбиться?
Джеймсон усмехнулся. Он действительно был в этом уверен, но признаваться пока не собирался.
– Ну, влюбленностью я бы это не назвал.
– Знаешь, для этого есть слово «лимеренция»: состояние, в котором трудно сосредоточиться, пульс ускоряется, возникает острая потребность в другом человеке.
– Лимеренция? – повторил он.
Сара выдержала его прямой взгляд.
– Это не любовь, но люди путают ее с любовью. Не хочу сказать, что с тобой происходит именно это… – Она потянулась к его руке.
– Рад слышать. – Он поднялся, чувствуя легкую неловкость. – Пора еще выпить.
– Подожди. – Сара крепко взяла его за руку. – Суть вот в чем: я читала, что психопаты не в состоянии испытывать лимеренцию, потому что у них вырабатывается недостаточно окситоцина.
– Это, кажется, «гормон объятий»?
Сара кивнула.
– Его еще часто называют гормоном привязанности. Его воздействие мы ощущаем, когда у нас возникают узы с другими людьми и даже с животными. Он вырабатывается, когда матери кормят грудью детей, когда мы занимаемся сексом и даже когда гладим собаку.
Заинтригованный Джеймсон сел на прежнее место.
– Значит, у психопатов привязанности не возникает потому, что они не чувствуют, какой это кайф?
– Это лишь одно из предположений, но, возможно, именно поэтому партнеры-психопаты способны без сожалений разорвать близкие отношения.
– Они в самом деле запрограммированы по-другому.
– Видимо, да. Но чем это обусловлено – генетическими факторами или влиянием окружения… вероятно, в этом лучше разбирается Огаста.
– Меня, наверное, будет то и дело передергивать, когда вы с ней сойдетесь и приметесь перемывать косточки психопатам… – Он снова взглянул на часы. Поезд Блум прибыл пятнадцать минут назад. – Я позвоню ей. Может, она ошиблась баром.
Но позвонить он не успел: к их столику приблизился широкоплечий мужчина, черный костюм которого, начищенные ботинки и манера держаться буквально вопили «полицейский!».
– Мистер Джеймсон, доктор Мендакс, я детектив-инспектор Бердсли. – Он повертел перед ними удостоверением и снова спрятал его в карман пиджака. – Если не ошибаюсь, вы только что давали моим коллегам показания по поводу инцидента на парковке на Соверен-сквер. И упоминали некоего Стюарта Роуз-Батлера. Я разыскиваю мистера Роуз-Батлера в связи с делом, которое расследую. Вы не уделите мне минутку?
Что-то тревожило Джеймсона, но что именно, он никак не мог понять. Впрочем, они с Сарой действительно сообщили о Стюарте полицейским, прибывшим на парковку.
– Присаживайтесь, – предложила Сара, явно готовая помочь.
– А мы не могли бы поговорить в полиции? – Детектив перевел взгляд с Сары на Джеймсона. – Участок всего в пяти минутах ходьбы отсюда.
– Мы ждем человека. – Джеймсон насторожился.
– А может, отправишь ей сообщение и попросишь встретиться с нами в полиции? – предложила Сара.
– Она должна уже быть здесь. – Он встал, выглянул в окно, оглядел тротуар.
Четверо мужчин в деловых костюмах прошли мимо окна в сторону бразильского ресторана в противоположном углу площади. Три студентки в джинсах-скинни и кроссовках отпирали замки пристегнутых к стойкам велосипедов. И ни следа Огасты.
