– Кстати! – вспомнил констебль Радж Ахтар. – Вчера с нами связался Томас Лейк. Он увидел по телевизору обращение насчет Джейн Рид. Я отправлю по почте его номер. Номер зарегистрированный, сам он не имеет отношения к преступному миру. Он дантист из Манчестера.
– Что? – Джеймсон вскинул голову.
Блум повернулась к нему и произнесла тихо, чтобы слышал только он:
– Маркус, Лана все еще кажется тебе источником сведений, заслуживающим доверия? – И она продолжила громче: – Спасибо, Радж, мы им займемся.
– Хотелось бы добавить еще кое-что, – вступил в разговор Джеймсон. – Огасте грозит судебное разбирательство якобы в связи с профессиональным нарушением, а меня отправил в больницу загадочный велосипедист. И то и другое случилось на прошлой неделе. Далее, вчера главу нашей группы повысили и перевели, а сегодня вдруг половина группы оказалась слишком занята, чтобы участвовать в этой конференции.
– Вы считаете все эти события взаимосвязанными? – Голос Грина прозвучал странно.
– Я просто констатирую факты.
Блум продолжала отчет:
– Наша первичная гипотеза заключалась в том, что игра ориентирована на функциональных психопатов. Она была выдвинута на основании показаний, полученных в ходе бесед с теми, кто знал Лану, Фэй, Стюарта и Грейсона, а также по результатам нашей встречи с Клайвом Ллуэллином.
– А разве мы увидели не просто напыщенного кретина? – спросил Грин.
Ему ответил Джеймсон:
– Я провел анализ записи разговора и выяснил, что поведение Ллуэллина указывает на психопатические наклонности – такие, как поверхностное обаяние, стремление манипулировать окружающими и лживость.
– Как я уже говорил, это просто свойства типичного преступника, – возразил Грин.
– Из психопатов действительно получаются отличные преступники, вы правы, – согласилась Блум, – я понимаю и принимаю вашу точку зрения. Если эта игра не нацелена на психопатов до мозга костей, по меньшей мере она рассчитана на людей, обладающих потенциальной возможностью совершать преступления и не попадаться.
– И еще на этот счет, – подхватил Джеймсон. – Расслабившись под опекой Национальной службы здравоохранения, я продолжал отслеживать преступления, о которых сообщали в местных и общенациональных СМИ. Даже если исключить всю мыслимую террористическую деятельность, в новостях фигурировали еще поджог, кража со взломом, домогательство, запугивания – то есть много шума. Масса случаев мошенничества. У людей обманом выманивали сбережения всей жизни, взламывали счета в интернет-банках. И большинство случаев пока не привело к аресту виновных.
– Ну да, такова сущность преступлений. К чему вы клоните? – спросил Грин.
– К тому, что наши игроки могли совершать преступления и оставаться безнаказанными.
– А почему вы исключили террористическую деятельность? Вдруг это ИГИЛ проводит радикализацию прирожденных убийц? – спросила Кей Уиллис.
Блум и Джеймсон переглянулись.
– Только не говорите, что вы об этом не подумали, – снова подал голос Грин, не дождавшись их ответа.
– Нет, мы думали, – сказал Джеймсон. – Но радикальный терроризм высокоэмоционален, в его основе лежит ощущение несправедливости или реакция на ключевые религиозные принципы.
Блум добавила:
– Среднестатистического психопата просто недостаточно волнуют другие люди. Все вращается в первую очередь вокруг него самого. Если психопаты получают то, чего хотят, все замечательно. Крайне маловероятно, чтобы они проявили заинтересованность в общем деле, а тем более готовность пожертвовать собой ради него.
– А что насчет организованной преступности? – спросил Ахтар.
– Вот это другое дело, – сказал Джеймсон.
– И мы переходим к самой сути того, что нам необходимо знать, – подхватила Блум. – Зачем все это могло понадобиться кому бы то ни было? Создание такой игры потребовало огромных затрат, следовательно, результат должен стоить их. Так кто же окажется в выигрыше, собрав сотню мошенников, манипуляторов, безнравственных дельцов, совершенно не отягощенных совестью?
– Пожалуй, я мог бы дать сразу несколько ответов, – засмеялся Грин.
– И я тоже, – поддержал Джеймсон, но его тон был пугающе серьезным.
Глава 42
В большом отдельно стоящем доме в Дидсбери, около Манчестера, Томас Лейк жил вместе с женой Сюзанной и двумя сыновьями-близнецами, Лукасом и Джейкобом. Подходя вместе с Блум к двери, Джеймсон внутренне готовился к разочарованию. Этот Томас Лейк просто не мог оказаться человеком, о котором он знал со слов Джейн.
Дверь открыл рослый светловолосый и загорелый мужчина в джинсах, клетчатой рубашке с коротким рукавом и тапочках с Деннисом-мучителем
[6]. Блум объяснила, что они приехали из-за его звонка насчет Джейн, он пригласил их войти.
Лейк присел на краешек бирюзовой кушетки, Блум и Джеймсон заняли противоположный темно-синий бархатный диван.
– …Лана? Она была моей женой. А Джейн – моя дочь.
– Вашей женой? – Джеймсон не сумел скрыть изумление.
– В течение восемнадцати месяцев. Что случилось с Джейн? О ней сообщали в новостях, и женщина в полиции, с которой я говорил, обещала, что кто-нибудь будет держать меня в курсе. Вы можете сказать мне, где она сейчас?
– К сожалению, нет, мистер Лейк, – ответила Блум.
– Просто Томас, будьте добры.
– Мы подумали, что она может быть вместе с Ланой. Лана исчезла несколько недель назад. Но про Джейн мы ничего не знаем, только что видеокамера засняла ее на вокзале Кингс-Кросс в субботу утром.
Сюзанна Лейк вошла в гостиную с кофейником и блюдом печенья, которые поставила на стеклянный журнальный столик. Она была миловидна, с длинными рыжими волосами и добрыми глазами. Дружески коснувшись руки мужа, она извинилась и вышла.
– Мы думаем, что Лану во что-то втянули, – сказала Блум.
– И что виноват я?
– Когда вы в последний раз виделись с Джейн? – спросил Джеймсон.
Томас Лейк отвел взгляд.
– Слишком давно.
– Почему? Почему вы не прилагали больше усилий? – Джеймсон знал, что на Блум сейчас смотреть не стоит: ему не хотелось видеть предостережение на ее лице.
– Отношения между мной и Ланой были чрезвычайно сложными. Она швырялась страшными обвинениями.
– Называла вас агрессивным наркоманом, причиняющим вред родному ребенку? – Джеймсон не собирался выказывать осуждение – это вышло само собой.
– Что, простите? – Лейк перевел взгляд с Блум на Джеймсона. – Значит, вот какого мнения обо мне Джейн?
