Не реагируя на нее, Блум смотрела, как мальчик, в свою очередь, смотрит на сестру.
– А что сделала Джулия?
Широко открытыми глазами мальчик уставился на Блум.
– Она замахала на маму Тигрой, – сказал он.
– Тигрой?
Фред кивнул.
Блум дотянулась до маленькой мягкой игрушки – тигренка в платьице.
– Можешь показать мне, что сделала Джулия?
Мальчик взял у нее тигренка и выставил перед собой, носом к Блум.
– Гр-р-р! – зарычал он, потрясая игрушкой.
– Ты считаешь, что Джулия поступила храбро?
– Да, – Фред потупился, уставился на свои ноги. – Потому что… мама остановилась.
У Блум сжалось сердце.
– Остановилась? А что она делала до этого, Фред?
Мальчик поднял голову.
– Догоняла нас.
– Ты думаешь, твоя мама гналась за вами? – уточнила Мэтерс.
Блум продолжала свои расспросы:
– А когда Джулия замахала на маму Тигрой, мама перестала гнаться за вами?
– Да.
Блум посмотрела, как Джулия строит свою оранжевую башню на краю зеленого ковра. Девочка была маленькой для своих шести лет, с ангельским личиком и двумя косичками медового оттенка. Блум невольно вспомнилось, как похожая на эльфа Серафина Уокер отбивалась от предполагаемого насильника. Она снова посмотрела на Фреда:
– И что потом сделала твоя мама?
Фред посмотрел на Джулию:
– Она сказала: «Ну, удачи!»
Инспектор Мэтерс нахмурилась, глядя на Блум. Но та ужаснулась: кажется, она поняла, что имела в виду Фэй. Требовалось только проверить одну деталь.
– Фред?.. – Она дождалась, когда мальчик посмотрит ей в глаза. – Когда твоя мама сказала это, она говорила с вами обоими или только с Джулией?
– Только с Джулией, – не задумываясь, ответил он.
– Что скажете? – спросила инспектор Мэтерс, пока они стояли в маленькой кухне и ждали, когда закипит чайник. – Маловероятно, чтобы ребенок выдумал настолько мрачную историю, верно? Похоже, Фэй Грэм прикончила мужа на глазах у своих детей.
Блум налила в свою чашку кипятка.
– Она наверняка сошла с ума. Игра тут ни при чем, – продолжала Мэтерс.
А может, ей просто плевать, мысленно возразила Блум, но решила оставить это предположение при себе. Ей хотелось сначала убедиться, а потом высказывать его. Обсудить с Джеймсоном, рассмотреть всесторонне, потому что, если она права, эта игра гораздо страшнее, чем они опасались.
– Игра началась с брошенного вызова, – заговорила она, считая, что должна хоть что-нибудь объяснить Мэтерс. – На открытке было сказано: «Слабо сыграть?», а игра могла представлять собой цепочку заданий, кульминация которых – убийство. Если сложность и жестокость заданий с каждым разом возрастала, то, вполне возможно, участник переставал осознавать реальность происходящего, терял чувствительность к ней.
– Нельзя заставить людей убивать, просто давая им ряд заданий. Для этого люди слишком умны, разве не так?
– Смотря о каком человеке речь.
– Значит, если «Синий кит» и ему подобные привлекали детей, и без того склонных к суициду, то эта игра могла привлечь людей, желающих кого-нибудь убить? – Развивая свою теорию, инспектор выпрямлялась. – Возможно, у нее не хватало знаний, опыта или духу, чтобы прикончить мужа, потому она и согласилась участвовать в игре.
– Брак Грэмов был далеко не безоблачным, и вы убедитесь в этом в ходе расследования, – сообщила Блум.
– Но прямо при детях! – Мэтерс прислонилась к кухонному столу. – Вот это не укладывается у меня в голове.
– Если человеку нужна игра, чтобы появился мотив для убийства, это подразумевает, что для него существуют некие рамки, а они вряд ли сочетаются с дерзким убийством на глазах у собственных детей.
– Вот именно. Значит, она или сошла с ума, или под кайфом, как я уже говорила.
Блум глотнула горячей воды из своей чашки.
– Или собиралась убить и детей. – Она понимала, что это наверняка пришло в голову и Мэтерс. Она опытный полицейский, она умеет вести допросы, а в том, что Фреду было страшно, не возникло никаких сомнений. – Вам, скорее всего, известно, что для любого преступления есть пять ключевых мотивов. Необходимость: ей пришлось пойти на это, чтобы выжить. Потребность: возможно, в добыче – такой, как деньги или наркотики. Привычка. Эмоции – но не думаю, что это убийство в состоянии аффекта. И индивидуальные особенности, а к ним может от– носиться что угодно, от сумасшествия до погони за удовольствием.
– Так она ненормальная? – подытожила Мэтерс. – А что насчет наркотиков? Что, если ей дали какой-нибудь галлюциноген?
– Я бы все равно поискала провоцирующий мотив. Допустим, она действительно что-то приняла. Но зачем вернулась домой? Ведь она пропадала где-то почти три месяца. – Инспектор Мэтерс кивнула. – Послушайте, все это лишь предположения. Я все еще рассматриваю это дело со всех сторон. И пока хочу сказать только, что люди – животные, которым требуется мотивация. Нам свойственно находить причину для наших действий, и, если мы выявим мотивацию, наиболее вероятную для Фэй Грэм, у нас есть шанс прекратить эту игру.
– Если все это имеет отношение к игре.
– Вот именно, – согласилась Блум, думая, что отношение к игре всё это определенно имеет.
Глава 19
– Ну, как дела? – Джеймсон уже успел сжевать половину багета с ветчиной и сыром, перед ним на столе ждала своей очереди пинта газировки.
– А с отцом Джейн как, повезло? – спросила Блум.
Всю обратную дорогу до Лондона она выискивала изъяны в своей теории, но безуспешно. Хоть она до сих пор не высказала ее вслух, она понимала, что права.
– Нет. Джейн даже не знает точно, какая у него фамилия. Это же иголка в стоге сена, – этим объяснением он и ограничился.
Блум вздохнула, сняла пальто и села. Джеймсон молчал. Он знал, как разговорить ее.
Она сделала глубокий вдох.
– Фэй Грэм явилась домой, чтобы убить своего мужа и детей. У меня нет доказательств, что она приходила и ради детей, но я убеждена, что таковы были ее намерения. Их отца она заколола, потом погналась за ними наверх с ножом в руках. И остановилась только после того, как ее дочь замахала на нее игрушечным тигром и зарычала.
– Да уж, верный способ остановить психопата, – согласился Джеймсон.
Блум промолчала.
Джеймсон посмотрел на нее и в изумлении раскрыл глаза:
– Не может быть! Ты думаешь, Фэй психопатка?
– Четверо человек пропали. Между ними нет ничего общего, но они, похоже, участвуют в одной и той же игре. Но почему? Кто решился бы на такое? Ясно, что не заботливый жених и будущий папаша и не любящая мать двух маленьких детей. Да, студенту могло хватить безрассудства, но остальным? Понадобилось бы определенное стечение обстоятельств. Или специфический тип личности.
