– Вы сказали, что Стюарт был в восторге, что станет отцом, – отметила Блум. – А не что он в восторге до сих пор.
Либби вскинула подбородок и несколько секунд смотрела в потолок. А когда опять поглядела на Блум, в ее глазах блестели слезы.
– Доктор Блум, я же не дура. Он пропал почти месяц назад. Сколько времени обычно проходит, прежде чем полиция начинает подозревать насильственную смерть, – дня три?
Вмешался Джеймсон:
– Так бывает в случаях с похищениями, и обычно если речь идет об уязвимых лицах, в том числе детях.
– Он не взял ни денег, ни одежды. Ни паспорта, ни водительских прав. Все эти вещи до сих пор здесь. Он не пользовался телефоном и социальными сетями, никому даже несчастной открытки не написал. Он мертв. Вы это знаете, и я тоже. Я – мать-одиночка. Честно говоря, не знаю даже, к чему этот разговор. Уже слишком поздно. Где вы были три недели назад? – Либби поднялась, и Блум уже думала, что она попросит их уйти, но она не стала. Только подошла к окну и уставилась в него.
– Значит, вы считаете, что игра тут ни при чем? – спросил Джеймсон.
Либби обернулась.
– Вы сказали Джейн Рид, что Стюарт получил такую же открытку, как и Лана, мать Джейн. Поздравление с днем рождения и вызов – предложение сыграть в некую игру.
– Я вообще ее не видела. О ней мне сказали полицейские. По-моему, это просто реклама какой-нибудь дурацкой компьютерной игрушки. Стюарт такие обожал.
– Стюарт увлекался играми?
– И чем больше в них оружия, тем лучше. Может, и ничего, что он не рядом и не передаст свое увлечение малышу.
– Еще один, последний вопрос, Либби, – и мы оставим вас в покое, – пообещала Блум. – Вам известно, страдал ли Стюарт когда-либо депрессией?
Либби нахмурилась.
– Нет. А почему вы об этом спрашиваете? Почему все считают, что если он пропал, значит, был несчастным? Ничего подобного. Все у нас было замечательно.
– Ты ей поверила? – спросил Джеймсон, пока они с Блум усаживались в такси. – Когда она говорила, что они были счастливы?
– А ты нет?
Джеймсон провел ладонью по волосам.
– Не знаю. Хотелось бы. Она, кажется, очень милая. Замечательно, если они были счастливы, но…
– По-твоему, она могла кое-что приукрасить?
– Я знаю, ты терпеть не можешь мое чутье, Огаста, но что-то тут не так.
Блум попросила таксиста отвезти их на вокзал Лидса.
– Я не доверяю чутью, только если его подсказкам нет объяснений или если они принимаются безоговорочно, Маркус. А если в тебе говорит интуиция, вероятно, этому есть причины. Давай копнем глубже.
По другую сторону Пеннинских гор Стюарт Роуз-Батлер вошел в пятизвездочный отель «Принсипал», недавно заново отделанный в расчете на бизнесменов и состоятельных гостей Манчестера. Он остановился возле статуи коня в натуральную величину, возвышающейся в центре вестибюля, и сунул руки в карманы костюмных брюк. Его недавнее приобретение, татуировка, была прикрыта рукавом рубашки «Тед Бейкер», часы «Брайтлинг», подаренные Либби на день рождения, чуть выглядывали из-под манжеты. Татуировка-полурукав изображала большой растекающийся циферблат – благодаря ей он выиграл предыдущий раунд и перешел на второй уровень. Ему фартило.
Он смотрел в сторону лестницы и ждал. Терпеливым он не был, но понимал, что неудачный выбор способен положить конец веренице его побед.
Брюнетка в костюме спустилась в вестибюль через двадцать минут. Она была худой, скорее щуплой, чем спортивного сложения, изнуренной, а не подтянутой. Густо наложенный макияж выглядел аккуратно, сшитый на заказ черный костюм казался дорогим. Кольца на пальцах отсутствовали. Стюарт рассудил, что эта богачка сорока с лишним лет уже давным-давно не участвовала в постельных забавах.
Пока она направлялась к стойке администратора, подошва ее правой туфли проскользнула на полированном полу, женщину шатнуло вбок, но она быстро восстановила равновесие. И огляделась – не видел ли кто-нибудь, как неуклюже она чуть не упала? Ее взгляд остановился на мужчине, который стоял неподвижно и держал руки в карманах.
Стюарт улыбнулся. Он мог остановить любую женщину, стоило ему улыбнуться как следует. А от того, насколько он расстарается, теперь зависело все.
Глава 11
– Привет, Серафина. Как у тебя дела?
Доктор Блум сидела в уже знакомой позе: руки сложены на коленях, спина прямая, ступни и колени плотно сдвинуты.
Серафина заняла место напротив и повторила ту же позу: спина прямая, ноги вместе, дневник на коленях. В тесной комнате помещалось только два их стула и столик между ними с графином воды, двумя стаканами и коробкой салфеток, а также низкий шкафчик с двумя глубокими ящиками.
– Я начала вести для вас дневник, – сообщила Серафина, протягивая его.
Блум покачала головой:
– Я не хочу в него заглядывать, Серафина. Можешь рассказать мне, о чем ты пишешь, но дневник – это твои размышления, предназначенные только для тебя. Никто, кроме тебя, не должен читать их.
– Почему?
– Чтобы ты могла быть полностью откровенной сама с собой. Когда мы знаем, что нас прочтет еще кто-то, нам свойственно писать более сдержанно. Для того чтобы дневник приносил пользу, ты должна писать правду.
Серафина положила дневник обратно на колени. Расклад поменялся. Она собиралась с помощью дневника доказать доктору Блум, что она абсолютно нормальная. Но если эта женщина не собирается его читать… Тогда Серафина не видела в нем смысла.
– Ты думала об инциденте с Дарреном Шоу? Или разговорах в полиции?
Серафина пожала плечами. Она нисколько не сомневалась: полиция убеждена, что она действовала в целях самообороны. Бесполезно повторять те же объяснения здесь.
– Насколько я понимаю, ты слышала, что мистер Шоу поправляется? Какие чувства вызывает у тебя это известие?
– Облегчение, естественно. – Серафина знала, что ей полагается радоваться. – Я не хотела ранить его, – добавила она.
Доктор Блум молчала. И смотрела на Серафину с непроницаемым выражением лица. А Серафине никак не удавалось ее раскусить.
– В полиции говорят, это поможет в моем деле.
– Разумеется. Без причинения смерти убийство становится покушением на убийство, а непредумышленное убийство – нанесением тяжких телесных повреждений.
– Но я же просто защищалась. Он извращенец. Он напал на нас.
– Вот это она и есть – твоя защита.
– Вы не верите мне?
– Я верю, что ты действовала спокойно в ситуации крайнего стресса. Кроме того, я обратила внимание на то, что ты описывала случившееся деловито, не волновалась и не переживала. А еще я заметила, что тебе очень не нравится, когда кто-нибудь высказывает предположение, что мистер Шоу – жертва.
