– Например?
– Ну, одни ходили босиком по битому стеклу, другие протыкали ножом щеку, один кинжал проглотил. Песни пели. И мы пили вонючий напиток, который называется тодди.
– Ох.
– Ты его когда-нибудь пил?
– Да, немного.
– Ну, ничего, если нос затыкать. Вполне пьянит, очень мягко.
– И правда.
– Я выпила довольно много. Они всё наливали. Правда, вечер был очень интересный. Как в «Золотой ветви».
[30]
– Но ты фильм пропустила.
– Да, фильм я пропустила. Все равно, меня на самом деле никогда не привлекал «Броненосец «Потемкин». Следующий не пропущу.
Перед тем как заснуть, Фенелла сказала:
– Знаешь, этот самый Хан, шофер, действительно вполне милый. Очень внимательный. Хорошо бы только понимать, что он мне говорил. Похоже было на комплименты. Все прямо как в романе, правда? – добавила она. – Как в каком-нибудь дешевом романе про Каир и всякое такое. – Она немножечко похихикала, потом провалилась в сон, очень тихо похрапывая.
Пока она счастливо спала, двое мужчин счастливо бодрствовали. Одним из них был Алладад-хан. Он надулся от гордости, снимая перед зеркалом рубаху. Напряг мускулы, обследовал зубы. Испробовал разнообразные мины, закончив сладострастной ухмылкой, которая, как он понял, фактически была ему не к лицу. Принял выражение спокойного достоинства, гораздо более подобавшее Хану. Потом сказал в зеркало несколько слов по-английски.
– Прекрасно, – сказал он. Поискал соответствующее наречие. – Чертовски прекрасно, – сказал он. Завтра надо одолжить книжечку у Хари Сингха. Потом повернулся к фотографии своей жены и драматически усмехнулся над крепким длинным носом и уверенной рукой, положенной на свое новобрачное изображение. – Глупая сволочь, – сказал он. – Врунья проклятая. – И, удовлетворенный, лег в постель.
Лежал, куря последнюю сигарету. Жена запрещала курить в постели, так как он однажды прожег простыню. Жены нет, некому заставлять его соблюдать правила, но, Аллах, она скоро вернется с вопящим младенцем. Когда она вернется, он еще немного утвердится в своем мужском праве. Еще одно упоминание про ее брата, и он прибегнет к грубому слову. Может, даже слегка побьет, хотя бить женщину по Корану не следует.
'Гида'ana.
Миссис Краббе, думал он, очень хорошо провела вечер, причем это ничего не стоило. Сначала боялась, но примерно от пинты свежего тодди все прошло. Друзья, думал он, вели себя отлично. Не рыгали, не слишком плевались. Часто и ободрительно улыбались. Ее явно заинтересовало увиденное. Хорошо, что не понимала услышанных песен. Надо, чтобы в другой раз машина сломалась возле кедая, возле какого-нибудь более изысканного кедая, где есть лед. Там можно завести хороший долгий разговор. К тому времени надо немножко выучить английский.
– Чертовски хорошо, – сказал он. Потом, довольный, повернулся к стене и заснул.
Другим счастливым мужчиной был Нэбби Адамс. Старик Робин Гуд отвез его в Пинанг. На следующий день там было назначено совещание транспортных служащих контингента в Баттеруорте, и Гуд нуждался в технических консультациях Нэбби Адамса. Нэбби Адамс сидел теперь в довольно высококлассном кедае, поистине очень милом.
Он приехал в Пинанг с двумя долларами. Гуд дал денег на номер в отеле, но ничего на расходы. Два доллара предстояло тщательно распределить. Сначала купить бутылку на завтрак. Бутылка была куплена, потом тщательно спрятана в тумбочке, где стоял также ночной горшок. После чего остался один доллар на вечер, один доллар, чтобы испробовать разнообразные удовольствия цивилизованного города, именуемого Жемчужиной Востока.
Нэбби Адамс зашел в кедай, заказал маленькую бутылку «Якоря». Ну, как правило, другие выпивохи, даже незнакомые, щедрей всего в том случае, когда у тебя много денег в кармане. А когда ничего – на ничего и нет ничего. В данном случае дело пошло по-другому. Ювелир-китаец сказал:
– Выпивку лейтенанту полиции. Это они очищают страну от подонков коммунистов. – Нэбби Адамса угостили большой бутылкой «Тигра». Он возразил, что у него денег нет для расплаты за подобную щедрость. Ему сказали, не имеет значения, лейтенант полиции достоин любой услуги. Скоро пришли приятели ювелира-китайца, тепло встреченные ювелиром-китайцем. Они тоже высоко ценили экспатрианта, лейтенанта полиции, тоже ему поставили большие бутылки «Тигра». Вскоре на столе перед Нэбби Адамсом стояло восемь больших неоткупоренных бутылок «Тигра». Потом кто-то заметил:
– Лейтенант полиции очень медленно пьет.
Кто-то добавил:
– Слишком медленно.
Кто-то предположил:
– Может, если бы лейтенант полиции выпивал бренди перед каждой бутылкой пива, легче бы с ними справился.
Мысль признали хорошей. Вскоре на столе стояли восемь стаканов с бренди. Они существенно помогли справиться с пивом. И теперь Нэбби Адамс быстро беседовал на урду с парой бизнесменов-бенгальцев, которые часто серьезно согласно кивали. Время от времени к столу подскакивал ювелир-китаец, кричал:
– Еще выпивки лейтенанту полиции. Надо вознаградить их за храбрость.
Шутки в сторону, это был лучший, черт возьми, вечер у Нэбби Адамса за долгое время.
Тем временем Виктор Краббе видел сон. Он был в кабинете Бутби. Кабинет растягивался и сокращался, как огромный зевающий рот. Бутби сидел в своем кресле, держа Рахиму на коленях. Рахима явно обожала Бутби, ибо часто его целовала, даже когда он зевал. Бутби просматривал китайскую брошюру и говорил:
– Если б вы пробыли в Федерации столько времени, сколько я, умели бы читать на этом языке. Тут только сказано, что надо активизировать террористическую деятельность, особенно в нашей школе. Вот в чем ваша беда, Краббе, у вас опыта нет. Не можете выполнять приказы, не можете дисциплину поддерживать, мальчишки смеются над вами у вас за спиной.
На краю высоко под потолком томно возлежала Фенелла и говорила:
– О, милый, я так рада, так рада.
– Ладно, ребята, – сказал Бутби, – устройте ему развлекательную прогулку.
Вошел старший клерк, а с ним два рассыльных индуса в фуражках с надписью бинтанг тига, с тремя звездочками. Втолкнули его в красивый «абеляр» на водительское сиденье и говорят:
– Ну, теперь сам давай.
Но сам он ничего не мог. Закутанная фигура на пассажирском сиденье говорила:
– О, милый, я так рада, так рада.
Они проломили огражденье моста.
– Кто когда-нибудь слышал про лед в Малайе? – зевнул Бутби.
Нэбби Адамс сказал:
– Терпеть не могу холодное.
