— Та-аки-и!
— А?!
Кто-то, подойдя сзади, вдруг обнимает меня за плечо. Я еле слышно вскрикиваю. Оборачиваюсь. Какой-то очкарик, похожий на председателя комитета учеников (кстати, очень опрятный), с чёлкой до самых бровей, обаятельно улыбается мне. Тоже мне мечта моей жизни!
— Ну ты даёшь... Являться в школу к обеду? Пошли жрать уже!
И очкарик, продолжая обнимать меня за плечи, утаскивает меня куда-то по коридору. Э-э, секунду! Хватит меня лапать!..
— Значит, на мои сообщения тебе плевать? — говорит наигранно обиженным голосом.
И тут меня осеняет.
— Так это ты, Цукаса?!
— А? Ты чего? В первый раз меня видишь?
Я не знаю, что на это ответить, но первым делом выс-с-скальз-з-зываю из его объятий.
— Так ты заблудился, что ли? — громко спрашивает меня рослый добряк по имени Такаги, не скрывая удивления. — Как можно заблудиться по дороге в свою же школу?
— Ну, э-э-э... — открываю я рот.
Мы сидим втроём в углу просторного садика на школьной крыше. Хотя сейчас обеденный перерыв, все пытаются спрятаться от палящего солнца, и вокруг ни души.
— Просто я вышла из дома...
— Вышла?
Такаги и Цукаса переглядываются так, словно встретили привидение. О, чёрт!.. Я же теперь Таки Татибана!
— Ну да, и увидела, как...
— Увидела???
— Что?
— Вышел!
— Э... Как?
— Вышел и увидел, вот как!!!
Оба одновременно кивают с очень странными лицами. Ах, ну да. «Вышел»... Надо быть осторожнее!
— Ладно, ладно, шучу! И вот я вышел, смотрю, а Токио вокруг шумит, бурлит, просто праздник какой-то...
— Эй, ты прикалываешься, что ли? — уточняет Такаги.
— Ну конечно!
Прикалываюсь ли я? Чувствую, что заливаюсь краской.
— А где твоё бэнто?
[16] — интересуется Цукаса.
— Ах, да...
Но откуда у меня возьмётся бэнто?
Оба с интересом наблюдают, как я, покрываясь испариной, роюсь в портфеле.
— Да у него жар, похоже! — усмехается Такаги. — Цукаса, у тебя что-нибудь есть?
— Сэндвич с яйцом. А с тебя вон то печенье... Держи!
Мне вручают только что раздобытые сэндвич с яйцом и печенье. Я в растерянности.
— Спасибо!
Оба лишь молча усмехаются. Бывают же такие сообразительные и чуткие парни... Ох, перестань, Мицуха, неужели они тебе уже нравятся, причем оба сразу? Да ну, ерунда... Нет, всё-таки в Токио до невозможности круто!
— Ну, что? Сегодня после школы сходим опять в то кафе? — предлагает Такаги, уплетая свой рис.
Я невольно замираю, уставившись на него.
— А что? Можно! — отзывается Цукаса, пьёт воду из пластиковой бутылки, и кадык на его горле дёргается вверх-вниз.
Та-ак. И что же за место они имеют в виду?
— А ты, Таки? Пойдёшь?
— А?
— Ну, в кафе!
— Ка-кафе?!
И хотя они озабоченно хмурятся, я не могу больше выдержать напряжения — из меня вырывается крик. Я знаю: это в отместку! За «кафе» на автобусной остановке!
Две собаки мелкой породы, разряженные, как телезвёзды, лежат в ротанговых креслах, смотрят на меня своими леденцовыми глазами и виляют хвостами так энергично, что те вот-вот отвалятся. Между столами просторно, чуть не половина посетителей — иностранцы, на трети из них очки от солнца, больше половины в шляпах, ни одного в костюме, поскольку никто не работает ни в какой фирме.
Что это за место? Кафе, куда приличные взрослые люди по будням ни свет ни заря приводят своих собак?
— Интересно сложен из досок потолок...
— Да уж! Повозились, похоже, изрядно.
В этом трансцендентальном пространстве Цукаса и Такаги разговаривают улыбаясь, безо всякого страха. Похоже, оба интересуются архитектурой и в поисках интересных решений уже обошли немало всяких кафе. Ну и хобби для старшеклассников! Нечто вроде оккультного журнала «Му»?
— Таки! Ты выбрал? — спрашивает Цукаса, пока я листаю толстенное меню в кожаной обложке.
— Да, вот... После этих блинчиков, наверное, месяц смогу ничего не есть!
— Пещерный ты человек! — смеётся Такаги.
— Ага...
Немного смущают цены, но потом вспоминаю: это же сон. Раз уж за всё платит Таки Татибана, то почему бы не побаловать себя тем, что хочу?
Ха... Хороший, однако, сон!
Поедаю блинчики, окружённые дольками манго и голубикой, точно крепость неприступными бастионами, и, глубоко удовлетворённая, запиваю кофе с корицей.
Дин-дон! — тренькает смартфон... Какое-то послание с очень сердитым смайликом.
— Эй... Кажется, я опаздываю на подработку! Похоже, кто-то вроде начальника, и он очень злится.
— А ведь точно, твоя смена сегодня! — вспоминает Такаги.
— Ну, так беги, чего сидишь? — говорит Цукаса.
— Да, конечно!
Я вскакиваю с места. Вот только...
— Ты чего?
— Я забыл... А где у меня подработка-то?
— А???
Ну, чего уставились, ребята? Я же про вашего Таки вообще ни черта не знаю!
— Эй! Наш заказ ещё не готов?
— Таки! Прими заказ от двенадцатого столика!
— Но я это не заказывала!
— Таки! Я же сказал: трюфели закончились!
— Так вы нас рассчитаете или как?
— Таки! Не вертись под ногами!
— Эй, Таки! Соберись уже, а?
— Таки!
Моя подработка оказалась в дорогущем итальянском ресторане. На втором этаже, с колоннадами, яркими лампами в канделябрах на стенах и огромными, точь-в-точь как в одном европейском кино, медленно крутящимися вентиляторами на потолке. Таки Татибана в костюме с бабочкой подрабатывает здесь официантом, и работа эта очень сильно напоминает мне преисподнюю.
Я кубарем несусь в каком-то бурном потоке — ошибаюсь с заказами, путаю, что кому подавать; посетители всё чаще цокают языками, а шеф-повар так просто орёт на меня без устали. Но я-то здесь впервые! И это не подработка, а какой-то кошмар! И когда уже он кончится, этот идиотский сон?! Да будь ты проклят, Таки Татибана! Это всё из-за тебя!
