— Чёрт с вами! Только потом с тебя угощение, и с Тэсси тоже, так ему и передай!
— Всё, что захочешь, Саечка!
Пряча мобильник в карман юбки, я наклоняюсь к Тэсси и, перекрикивая рёв мотора, ору ему в ухо:
— В общем, с тебя она тоже требует угощение!
— Ур-ра! Наша взяла!!!
Он собирается прокричать что-то ещё, но в этот миг, словно в подтверждение его слов, за нашей спиной раздаётся грохот, напоминающий взрывы огромных праздничных фейерверков.
Остановившись, мы оборачиваемся. Два взрыва, три... Потом ещё один. Со склона горы, на которой мы только что были, поднимается густой чёрный дым. И огромная железная башня начинает плавно, как в замедленном кино, крениться набок.
— Тэсси! — Мой голос дрожит.
— Ха-ха! — смеётся Тэсси, но дыхание у него тоже неровное.
А затем следует особенно мощный взрыв — и весь город вдруг погружается в темноту.
— Ой! Что это? — беззаботным голосом спрашивает Тэсси.
— Кажется, свет отрубили, — в тон ему отвечаю я.
Мы всё-таки сделали это!
Неожиданно по округе разносится истошный вой сирены.
— У-у-у-у-у-у!..
Из динамиков на столбах по всему городу воет так, что хоть уши затыкай. Жуткий вой, словно вопли какого-то исполинского чудища, отражается в горах и возвращается обратно в городок.
А это наша Саечка захватила канал аварийного оповещения.
Не говоря ни слова, мы киваем друг другу, снова седлаем мотороллер, стартуем — и, словно подгоняя нас, из динамиков по всей округе начинает вещать Саечкин голос. И я не могу поверить, что ещё недавно эта дикторша заливалась слезами: голос спокойный, тон неторопливый, дикция внятная.
«Говорит радиостанция управы Итомори. Сообщаем, что на нашей электрической подстанции произошла авария со взрывами. Опасность повторных взрывов пока не исключается...»
Тэсси свернул с шоссе на просёлочную дорогу и направил мотороллер круто в гору. По этой дороге, в отличие от главной и более пологой, не нужно подниматься по ступенькам и можно доехать почти до заднего двора храма на мотороллере. Трясясь на кочках, я цепляюсь за спину Тэсси и слушаю несущийся отовсюду Саечкин голос. Интонации у неё точь-в-точь как у старшей сестры — вряд ли кто-нибудь смог бы усомниться в том, что читает профессиональная дикторша из управы.
«Жители следующих районов должны срочно покинуть свои дома и эвакуироваться в старшую школу Итомори: это районы Кадои́ри, Сакага́ми, Миямо́ри, Оядза́ва...»
— Ну, вот и приехали! Вперёд, Мицуха!
— Ага!
Мы слезаем с мотороллера. Спускаемся по деревянной лестнице на задний двор храма. Там под деревьями рядами расставлены сувенирные киоски и ларьки, меж которых суматошно бегают люди; всё это место напоминает бочку, в которую натолкали слишком много рыбы. Мы бросаемся к ним, на бегу срывая шлемы.
«Повторяю: говорит радиостанция управы Итомори. Сообщаем, что на нашей подстанции случилась авария со взрывами. Опасность повторных взрывов, а также лесных пожаров пока не исключается...»
Сбежав по ступенькам вниз, мы оказываемся во дворе главного храмового здания. Там тоже собралась толпа людей, не понимающих, куда им бежать и что делать. Мы с Тэсси бросаемся к ним наперегонки, крича во всё горло:
— Бегите! В горах начался пожар! Здесь опасно!..
Глотка у Тэсси лужёная — самый настоящий мегафон. Я, впрочем, тоже стараюсь не уступать. «Бегите, — ору во всю глотку. — Спасайтесь! В горах начался пожар!»
В итоге мы оказываемся в самом сердце храмовой территории.
— Что?! В горах и правда пожар? — начинают включаться люди вокруг.
— Бежим скорей отсюда!
— Где укрываться, в старшей школе?
Постепенно план эвакуации, без устали повторяемый Саечкой и подкреплённый нашими криками, начинает доходить до людей. Женщины и мужчины в юкатах, их дети и внуки, ведущие за руку стариков, вереницей торопливо семенят к воротам-тории
[44] и покидают опасную зону. У меня постепенно отлегает от сердца. Если так будет и дальше, мы действительно успеем всех спасти. И всё благодаря ему... Кому?
— Мицуха! — резко зовёт меня Тэсси, и я оборачиваюсь к нему. — Здесь же опасно!
Я смотрю туда же, куда и он, и вглядываюсь в полумрак. Там, за ларьками и киосками, расселась большая группа отдыхающих. Люди стоят и сидят на траве, балагурят, курят, пьют саке, смеются и, ни о чём не тревожась, прекрасно проводят время.
— Этих уже не сдвинуть с места даже предупреждением о пожаре! Придётся вызвать пожарных и эвакуировать их принудительно. Беги в управу, и теперь уже поговори с мэром как следует! — Торопливый голос Тэсси разносится по округе безо всякого громкоговорителя.
Но всё-таки — кто же он?
— Эй, Мицуха! Что с тобой?
— Тэсси! Я не знаю, что мне делать... — жалуюсь я ему, больше не в состоянии думать ни о чём другом. — Я не могу вспомнить, как его звали... Ну, того человека!
Лицо Тэсси искажает тревога. И тут...
— Да какая уже разница, идиотка?! — орёт он вдруг. — Оглянись вокруг! Это же ты всю кашу заварила!
Он очень сердито смотрит на меня в упор. Я наконец замечаю, что теперь голос Саечки, повторяющий объявления об эвакуации, дрожит от еле сдерживаемых слёз.
— Беги, Мицуха! — кричит мне Тэсси страшным голосом. — Беги и уболтай наконец своего папашу!
Я выпрямляюсь так резко, словно получила пощёчину.
— Ладно!
Я кланяюсь как можно ниже и бросаюсь вон из храма, подальше от его укоризненного взгляда. А за спиной всё слышу его зычный голос:
— Говорю вам, спасайтесь все! Бегите в старшую школу!..
По всему Итомори разносится эхо от Саечкиного голоса:
«Опасность лесного пожара! Всем укрыться во дворе старшей школы!»
Расталкивая локтями выходящих из храма людей, я выбегаю из ворот-тории и несусь по каменным ступенькам вниз.
«Это же ты заварила всю кашу!» — крикнул мне Тэсси. Так и есть. План разработали мы втроём, но изначально всю кашу заварила я. Не останавливаясь ни на секунду, я поднимаю голову и смотрю на комету. С каждой минутой та делается всё ярче. Раскинув свой длинный шлейф над облаками, она сияет, как огромная ночная моль, рассеивающая вокруг свои флюоресцирующие чешуйки.
