Что здесь делает Таки-кун?
Я в замешательстве выхожу из тени огромного дерева и бреду по траве, покрывающей дно кальдеры. Одет Таки-кун в тёплую аляску с капюшоном, обут в походные ботинки на толстых резиновых подошвах. Похоже, ещё недавно шёл дождь: земля мягкая и влажная, а травинки вокруг все в каплях воды. Тем не менее небо ясное, чистое, лишь тонкие золотистые облачка уносит ветром за горизонт.
В отличие от голубого неба, моя память словно погружена в туман. Добравшись до самого края кальдеры, я так ничего и не вспомнила. Задираю голову. Если я заберусь по этому склону, то окажусь на самой вершине. Лезу вверх. И пока лезу, отчаянно копаюсь в густом тумане памяти, стараясь вспомнить, чем же я занималась до этого. И наконец припомнила несколько фрагментов.
Фестивальная музыка мацури-баяси. Халатик-юката
[41]. Моё лицо и коротко подстриженные волосы отражаются в зеркале.
— Ну, точно!
Вчера состоялся осенний фестиваль, и мы с Тэсси и Саечкой пошли туда, нарядившись в юкаты. Именно в этот день комета должна была светиться ярче всего, и мы хотели полюбоваться этим зрелищем все вместе. Да, всё верно. Почему-то это кажется воспоминанием из далёкого прошлого, но случилось это вчера.
Тэсси с Саечкой страшно удивились моей новой причёске. Тэсси так широко разинул рот от удивления, что туда велосипед мог въехать. Оба остолбенели от шока, мне даже жалко их стало. Всю дорогу до холма, с которого мы собирались смотреть на комету, они только и хихикали у меня за спиной, подначивая меня дразнилками типа: «Признавайся, кто разбил твоё бедное сердце?» или «Ты, часом, не крестьянин эпохи Сёва?»
[42]
Взобравшись на холм, мы свернули за последний поворот тропинки — и прямо перед нашими глазами в ночном небе вдруг показалась гигантская комета. Длинный шлейф её хвоста искрился изумрудно-зелёным, а ядро светилось даже ярче, чем луна. Прищурившись, можно было заметить, как вокруг него танцуют частицы мелкой космической пыли. Позабыв всякую болтовню, мы просто заворожённо наблюдали за этим фантастическим зрелищем, не издавая ни звука.
В какой-то момент я заметила, что ядро кометы распалось надвое и одна из этих двух сияющих глыб подлетает к нам всё ближе и ближе. А чуть погодя с неба как будто бы начали падать звёзды. Или даже не «как будто». В ту ночь шёл самый настоящий звёздный дождь. Ночное небо было неописуемо, невероятно красиво, словно из мечты или сна...
Вспоминая всё это, я наконец-то добираюсь до верхушки склона кальдеры. Холодный ветер кусает меня за щёки. Подо мной, насколько хватает глаз, расстилается покрывало из облаков. А в разрывах под ними голубоватой тенью просматривается озеро Итомори.
Что?
Странно...
Я начинаю трястись от холода, словно меня вдруг обступили льды.
Мне до безумия страшно. Я так испугана, встревожена, несчастна и беспомощна, что реально схожу с ума. Холодный пот, точно дождь, льётся потоком.
А что, если...
Похоже, у меня и правда сорвало крышу. Но случилось это уже давно, а осознала я только сейчас.
Страшно... Страшно. Я хочу закричать, но изо рта вырывается только клейкий воздух.
Я во все глаза таращусь на озеро. Я всё поняла. Я всё заметила.
Город Итомори исчез.
А на месте озера Итомори теперь сверкает другое круглое озеро, гораздо крупнее прежнего.
«Очевидно, это должно было случиться, — думает какая-то часть моего мозга, — если на Землю упал такой огромный кусок. Такой горячий и такой тяжеленный...»
Всё верно.
Но в тот момент я...
Тут мои ноги беззвучно подгибаются, и я вдруг падаю на колени.
Воздух, вырываясь из горла, наконец-то превращается в голос.
— Но в тот момент я же...
И вдруг в мою бедную голову врываются воспоминания Таки-куна. Падение кометы, уничтожившее город. Сам Таки-кун, который в действительности жил в Токио, но только в будущем — на три года позже. К тому времени, когда мы стали меняться телами, меня уже не было. С той самой ночи, когда пошёл звёздный дождь.
В тот самый момент я и...
— Умерла?
Где поселяются наши воспоминания?
В синапсах
[43] нашего мозга? Сохраняются ли они в зрачках и кончиках пальцев? Или же их содержит в себе некий бесформенный и невидимый дух? Нечто, что люди привыкли называть сердцем, или разумом, или душой? Можем ли мы заменять их по желанию, как карту памяти в персональном компьютере?
Не так давно асфальт кончился, и теперь я кручу педали вверх по нетоптаной горной тропе. Низкое солнце то поблёскивает, то исчезает в проёмах между деревьями. Тело Мицухи беспрестанно потеет, волосы липнут ко лбу. Я постоянно вытираю их то одной, то другой рукой, налегая на педали.
Душа Мицухи. Она должна быть в моём настоящем теле. А моя сейчас здесь, в теле Мицухи.
Но даже теперь мы всё равно вместе.
Мицуха, или по крайней мере фрагменты её души, здесь, со мной. Например, эти пальцы помнят, какова на ощупь её школьная форма и как её надевать; в этой одежде я чувствую себя совершенно естественно. А когда её глаза видят хорошего друга, их взгляд теплеет, делается счастливым. Я могу различать, кого Мицуха любит, а кого нет, просто по этому ощущению. Когда я смотрю на Бабулю, смутные воспоминания, которых я никогда не переживал, появляются в моей голове, похожие на старую киноплёнку, которую крутят в едва работающем проекторе. Тело, память, эмоции — всё это неразрывно связано между собой.
— Таки-кун.
Я слышу, как её голос иногда звучит где-то в глубине моего тела.
— Таки-кун. Таки-кун...
В её голосе я различаю какую-то безотлагательную срочность, она словно вот-вот расплачется. И ещё он пульсирует, как свет далёкой и одинокой звезды.
Размытая картинка начинает обретать резкость.
— Таки-кун, — зовёт меня Мицуха. — Ты... не помнишь меня?
И тут я вспоминаю всё — все воспоминания Мицухи из того самого дня.
