– Какая хорошенькая девочка. И такая милая и приятная, – сказал он. – Я попрошу твоего папу отдать тебя в жены моему внуку. Тогда у тебя будет богатый муж, красивый дом и много модных платьев. Хочешь?
Элла подумала, а потом сказала:
– Лучше маленького щеночка. Можно?
Мужчины расхохотались. Младший потрепал Эллу по подбородку. Старик погладил ее светлые кудри, назвал ее «цветочком» и дал ей конфетку из шелковой коробочки, которую привез для Маман. Элла улыбнулась ему, сказала «спасибо» и с удовольствием съела конфету.
Изабель, все еще сидя на дереве, жадно наблюдала за происходящим. Она тоже любила конфеты. Не выпуская из рук швабры, она соскочила с дерева, чем сильно напугала старика. Тот завопил, шарахнулся назад, оступился и рухнул на землю.
– Какого дьявола?! Что ты здесь делаешь с палкой в руках? – завопил он, побагровев.
– Сражаюсь с Черной Бородой, – ответила Изабель, пока молодой спутник помогал старику подняться.
– Ты меня чуть не убила!
Изабель посмотрела на него скептически.
– Я все время падаю. С деревьев. С лошадей. С сеновала один раз свалилась. И ничего, жива, – сказала она. – А можно мне тоже конфетку? Пожалуйста.
– Нет, конечно! – ответил тот, отряхиваясь. – Зачем тратить редкое лакомство на маленькую дикарку с ужимками обезьяны, шершавыми руками и листьями в волосах?
Подняв с земли розовую коробочку и трость, старик направился к дому. Всю дорогу он бормотал что-то своему спутнику. Негромко – но Изабель, которая не оставляла надежду получить конфету, шла за ними и все слышала.
– Одна – очаровательная малышка, которая со временем станет для кого-то прекрасной женой, но две другие… – Он покачал головой, явно не вкладывая в этот жест ничего хорошего. – Пожалуй, из них выйдут монахини, или гувернантки, или что там получается из таких уродин.
Изабель встала как вкопанная. Ее ладонь взметнулась к груди. Внезапная боль пронзила сердце, новая, незнакомая прежде. Всего несколько минут назад она весело расправлялась с пиратами и даже не знала, что ей чего-то недостает. Что она хуже кого-то. Что она – маленькая дикарка с ужимками обезьяны, а вовсе не цветочек.
Так она впервые поняла, что Элла красива, а она – нет.
Изабель была сильной. Храброй. В сражении на мечах всегда побеждала Феликса. На своем жеребце, Нероне, брала такие препятствия, на которые взрослые боялись даже смотреть. А один раз палкой прогнала настоящего волка, который хотел забраться в курятник.
«Но это ведь тоже хорошо, – думала она озадаченно, вмиг лишившись уверенности в себе. – Или нет? И я не хорошая?»
С того дня все между тремя девочками пошло иначе.
Они были всего лишь детьми. Элла получила конфету и похвалу, от которой как будто еще похорошела. Изабель позавидовала ей; она ничего не могла с собой поделать. Ей тоже хотелось отведать лакомства. И еще хотелось, чтобы и к ней обращали добрые слова и восхищенные взгляды.
Иногда проще сказать, что ты ненавидишь то, чему на самом деле завидуешь, – проще, чем признаться, как сильно ты этого хочешь. Вот и Изабель, вернувшись под липовое дерево, сказала, что ненавидит Эллу.
Элла сказала, что ненавидит ее.
А Тави добавила, что ненавидит вообще всех.
А на террасе все это время стояла Маман и слушала, и недобрый огонек зажегся в ее суровых наблюдательных глазах.
Глава 10
– Изабель, я сейчас уеду. Я… я не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь.
Голос Эллы вырвал Изабель из воспоминаний. Затем Элла склонилась над Изабель и поцеловала ее в лоб; губы оказались такими горячими, что та даже испугалась, как бы не осталось отметины.
– Больше не надо ненавидеть меня, сестренка, – прошептала она. – Ради себя самой, не ради меня.
И она ушла, а Изабель осталась одна на скамье под липой.
Она думала о себе – о той, какой она была когда-то, и о той, какой стала теперь. Думала о вещах, которые ей велено было хотеть; важные вещи, ради которых она искалечила себя. Но все важное получила Элла, а она, Изабель, опять осталась ни с чем. Зависть и ревность жгли ее, как и все минувшие годы.
Повернув голову влево, она увидела, как Тави, с трудом вскарабкавшись по ступенькам дома, пересекла верхнюю площадку, неловко перешагнула через порог и закрыла за собой дверь. Повернув голову вправо, она увидела, как принц на руках внес Эллу в экипаж. Потом нырнул за ней следом и захлопнул дверцу.
Великий герцог вскочил на облучок рядом с кучером, скомандовал что-то солдатам, которые уже сидели в седлах, и те тронулись прочь со двора. Кучер щелкнул кнутом, и карета, запряженная восьмериком белых жеребцов, покатила за ними.
Изабель долго смотрела вслед экипажу. Сопровождаемый кавалькадой, тот сначала катился по длинной подъездной аллее, потом свернул на узкую проселочную дорогу и, мелькнув в последний раз на дальнем холме, скрылся за его вершиной. Пейзаж обезлюдел.
Но и тогда Изабель не двинулась с места, а продолжала сидеть, пока в воздухе не повеяло прохладой и солнце не склонилось к горизонту. Пока птицы не вернулись в гнезда, а зеленоглазая лисица не убежала на ночную охоту в лес. Лишь тогда она встала и, глядя на удлиняющиеся тени, прошептала:
– Я не тебя ненавидела, Элла. Не тебя. Только саму себя.
Глава 11
– Нельсон, отдай глаз. Немедленно.
Шустрая черная обезьянка в белом крахмальном воротнике проскакала по палубе. В лапе она держала стеклянный глаз.
– Нельсон, я тебя предупреждаю…
Человек, который произносил эти слова, был высок ростом, хорошо одет, его глаза цвета янтаря метали молнии – одним словом, сразу было видно, что он здесь главный, но на обезьянку это не производило ни малейшего впечатления. Даже и не думая возвращать сокровище, она вскарабкалась с ним на фок-мачту и уселась среди снастей.
Корабельный боцман, ладонью прикрывая пустую глазницу, затопал по палубе, на ходу выкрикивая, чтобы ему принесли пистолет.
– Только не стреляйте, прошу вас! – крикнула женщина в красном шелковом платье. – Надо уговорить его спуститься. Лучше всего подействует опера.
– Сейчас я его уговорю, – взревел в ответ боцман. – Пулей!
Оперная дива – а это была именно она – в ужасе вскинула руку к необъятной груди и разразилась «Lascia ch’io pianga»
5, арией, в которой героиня изливает свою печаль и одновременно бросает вызов судьбе. Обезьянка склонила голову набок. Моргнула. Но с места не сдвинулась.
Могучий голос дивы растекся по палубе и выплеснулся в порт, так что дюжины зевак сбежались посмотреть и послушать. Корабль, клипер под названием «Авантюра», вошел в порт Марселя всего несколько минут назад, после трехнедельного плавания.
