Шанс нашел ее по магическому следу. Проходя, она оставляла на траве, на листьях и на земле серебристые капли, которые скоро исчезали. Теперь Шанс и волшебница, затаившись в кустах, смотрели, как Танакиль ласкает сову и что-то нашептывает ей, нисколько не опасаясь ни острого крючковатого клюва – такого мощного, что он способен был раскалывать кости и вырывать сердца у живых тварей, – ни кривых когтей, привычных к свежеванию добычи.
– Готова? – прошептал Шанс. Волшебница кивнула, и они ступили на поляну.
– Привет тебе, могущественная королева! – воскликнул Шанс. – Наконец-то мои поиски вознаграждены. Быть в твоем присутствии – честь для меня.
Танакиль расхохоталась. Ее смех звучал как шелест сухих листьев, когда осенний ветер подбрасывает их над землей.
– Вы уже полчаса, не меньше, прячетесь вон там, в березовой роще, наслаждаясь моим присутствием. Я давно почуяла и вас, и ваших фазанов.
Шанс приблизился к королеве, волшебница шла за ним следом.
– Прошу вас, примите их как скромный знак моего к вам уважения, – сказал он и поклонился, держа птиц на вытянутых руках.
Танакиль с презрительной усмешкой ответила:
– Оставьте их стервятникам. Это они любят падаль. А я люблю живые подношения. Такие, у которых бьются сердца и кровь бежит по жилам.
С этими словами она положила ладонь на грудь Шанса. Склонившись к его шее, она втянула ноздрями его запах и облизнула губы. Взгляд магических зеленых глаз заворожил Шанса, он замер, стоя перед ней тихо, точно мышка, околдованная змеей. И подпустил ее слишком близко к себе.
Его спасла волшебница. Резко потянув Шанса назад, она сама встала на его место и положила руку на рукоять кинжала. Танакиль оскалилась на нее, как лиса, упустившая славную жирную белку.
– Зачем ты здесь? Что тебе от меня нужно? – спросила она.
– Помощи. Я хочу спасти девушку. Ее зовут Изабель. Ты ее знаешь. У меня ее карта. Созданная Судьбами. Она показывает, что ты говорила с ней.
– А как она у тебя оказалась, эта карта? – спросила Танакиль. – Сестры-Судьбы берегут свою работу как зеницу ока.
Шанс рассказал. Когда он закончил, Танакиль с омерзением фыркнула.
– Знать ничего не хочу о ваших глупых играх, – сказала она и повернулась, чтобы уйти. – Я не служу ни тебе, ни Судьбам. Сердце – вот мой господин.
Шанс в отчаянии рванулся за ней. Танакиль нельзя было упускать. Ведь между ней и Изабель произошло что-то важное, он был уверен. И это что-то он мог использовать, чтобы помочь девушке.
– С каждым днем Фолькмар все ближе к Сен-Мишелю, – сказал он.
– И что с того? – бросила Танакиль, не оглядываясь.
– Это он переписал судьбу Изабель. Кровью. Но она может все изменить. Если изменится сама.
Смех Танакиль зазвенел по всему лесу.
– Вот эта злая, колючая девчонка? Думаешь, она одолеет безжалостного вояку?
– Уничтожение и гибель ждут не только деревню и ее смертных жителей. Фолькмар предает огню и мечу все, что встает на его пути. Дикий Лес и живущие там твари… они тоже не переживут его прихода.
Танакиль замерла. Повернулась к Шансу лицом. Гнев и скорбь боролись в глубине ее диких зеленых глаз. Шанс сразу это заметил. И поспешил развить свое преимущество:
– Пожалуйста, я очень прошу. Что тебе сказала Изабель?
– Просила помощи, – ответила Танакиль, подумав. – Сказала, что хочет быть красивой.
Королева почти выплюнула это слово.
– А ты исполнила ее желание?
– Я обещала ей, что помогу, – уклончиво сказала Танакиль, и Шанс понял, что это еще не все. И действительно, королева фей продолжила: – Еще я сказала, что мою помощь надо заслужить, а для этого она должна найти потерянные куски своего сердца.
– Куски… какие куски? – спросил Шанс.
– Тебе-то что за дело? Хочешь найти их и вложить ей в руки?
– Нет, только дать ей шанс. Большего я не прошу. Шанс на искупление.
Танакиль усмехнулась:
– Искупление? Разве это ей нужно? Да и тебе тоже?
Ее слова смутили Шанса. Он моргнул, но взгляда не отвел. Его улыбка из торжествующей стала беззащитной и уязвимой.
– Это нужно нам обоим, если мне повезет, – сказал он.
Танакиль пристально посмотрела ему в глаза. Ее взгляд был пронзительным. Она сказала:
– Конь по кличке Нерон. Мальчик по имени Феликс. И Элла, сводная сестра.
Едва эти слова сорвались с уст королевы фей, как Шанс метнул на волшебницу взгляд. Та, понимающе кивнув, тут же растворилась в темноте леса.
– Благодарю вас, ваша милость, – пылко произнес Шанс. Взяв ее прохладную бледную руку, он поднес ее к губам и поцеловал.
Танакиль зарычала, но без угрозы.
– Теперь все зависит только от самой девчонки. Не от Судьбы. И не от тебя, – предостерегла она, когда Шанс выпустил ее руку.
И тут же – так, словно ждала этих слов, – на поляну вступила Судьба.
– А, Танакиль! Какая приятная встреча под луной! – начала она. И чопорно улыбнулась Шансу. – Вышли подышать прохладным ночным воздухом, маркиз? В замке, должно быть, жарко?
Сердце Шанса ушло в пятки. «Что она слышала?» – с тревогой подумал он.
В руках Судьбы была корзинка, на плече сидел ворон.
– А ты тоже грибы собираешь? – спросила она у Танакиль.
– Я знаю, зачем ты пришла, – ответил ей та, словно не слышала вопроса. – Но боюсь, что твой соперник, – тут она кивнула на Шанса, – успел сравнять счет в вашей игре.
Улыбка Судьбы стала кислой. Шанс едва заметно перевел дух. Может, она все-таки не успела подслушать.
– Оставь девчонку в покое, Танакиль, – сказала Судьба. – Это не твой бой, и она не стоит твоих усилий. Сиди в своем лесу. Ходи на охоту.
Королева фей налетела на нее, словно буря, бешено оскалив клыки. Судьба отшатнулась, ворон на ее плече глухо каркнул.
– Не смей так говорить со мной, карга. Я пришла на зов человеческого сердца, и я не чертик из табакерки, меня не так легко засунуть обратно, – предостерегла ее Танакиль. – Повелевать мной – все равно что повелевать ветром, это не в твоей власти. Я старше тебя. Старше Шанса. Старше самого времени.
Она взмахнула рукой. Раздался пронзительный крик, что-то мелькнуло в воздухе. Ворон не успел заметить, откуда взялась желтоглазая охотница. Сова сорвала его с плеча Судьбы и швырнула наземь, прижав когтистыми лапами. Потом подняла крылья, повернулась к Судьбе и снова пронзительно крикнула, точно бросая ей вызов.
Но Судьба не пыталась отнять у нее добычу. Она стояла неподвижно; все ее тело напряглось. Во взгляде – опять обращенном на Танакиль – бился расчет: она была похожа на львицу, жаждущую броситься на соперницу, но не уверенную в победе.
