Я чувствую, как теплая кровь течет по подбородку.
– Мадемуазель, кровь, кровь! – начинает кричать Мари.
Я поднимаю высоко голову, закрываю нос рукой и шагаю по лестнице вверх. Только бы не упасть в обморок, только бы не отключиться.
Меня так злит, что разные твари знают о моей жизни больше меня! Я захожу к себе в комнату, хватаю охапку салфеток и прямо в одежде ложусь на постель.
– Что произошло? – ошарашенно спрашивает Марсель, забегая ко мне в комнату. – Позвать врача?
И, как только Марсель произносит эти слова, я хмурюсь.
– Черт, черт, черт! Я забыла о сегодняшнем сеансе с Себастьяном!
– Как забыла, Адель?! – восклицает братишка. – Я сейчас ему позвоню!
Я машу рукой:
– Не надо. Честно, не надо, я слишком перенервничала, разозлилась и испугалась, когда увидела Прюн внизу.
– А что она здесь делала?! Ты уверена, что врач не нужен? Может, вызвать скорую? Или все-таки Себастьяна?
– Я уверена, что тебе стоит перестать паниковать! Успокойся, ради всего святого!
Но Марсель все равно звонит Себастьяну – братишка выглядит таким перепуганным.
– Мне очень неловко вас просить, но, пожалуйста, будьте добры приехать к нам домой. Адель нехорошо себя чувствует.
Я закатываю глаза:
– Зря ты это сделал!
Он качает головой, а затем присаживается на пол рядом с кроватью. Пять минут мы сидим в тишине, я пытаюсь понять, идет ли еще кровь, смотрю на окровавленные салфетки: вроде все… Марсель же щелкает пальцами.
– Что она тебе сказала? – не выдержав, тихо спрашивает он.
– Про парня-наркомана… – отвечаю я и запинаюсь, – но, Марсель, Артур не похож на торчка. Я имею в виду, я, конечно, не знаю, как именно они выглядят, но…
Марсель так резко встает с пола, что я замолкаю, а брат начинает мерить беспокойными шагами комнату.
– Просто забудь, – тоном, не терпящим возражений, говорит он, – слышишь? Забудь. Она не знает, что говорит! Она тупая, мерзкая, злая, несчастная, избалованная девчонка!
Я первый раз вижу Марселя до такой степени злым, он ходит взад-вперед и никак не может успокоиться.
– Вот стерва! Да я ей такое устрою! Думает, что такого рода дерьмо сойдет ей с рук! Не тут-то было.
Я присаживаюсь на постели и моргаю несколько раз, вроде все хорошо. Я решаю попытаться дойти до ванной, снимаю свою куртку и умываюсь ледяной водой. Брат стоит в дверном проеме и наблюдает за мной.
– Ты не упала в обморок. Может, тебе и правда лучше.
Я вытираюсь полотенцем и встаю перед ним. Я старше, но он выше, поэтому мне приходится приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
– А теперь расскажи мне про моего парня-наркомана, – тихо прошу я, и Марсель качает головой:
– Нет-нет.
– Марсель, – настаиваю я, но он непреклонен.
– Когда придет время, вспомнишь, Адель. Сама вспомнишь. – С этими словами братишка вылетает из моей комнаты.
Зато в дверном проеме появляется седовласая голова.
– Я очень ждал тебя сегодня, – говорит Себастьян, – это крайне безответственно с твоей стороны пропускать наши встречи.
Я неловко прикусываю губу:
– Простите, пожалуйста, я сегодня потеряла счет времени.
Себастьян без стеснения проходит ко мне в комнату и садится в кресло.
– Присаживайся, Адель, нам есть о чем поговорить.
Я нехотя сажусь на кровать и сцепляю руки в замок.
– Я не знаю, с чего начать, – признаюсь я.
– Давай начнем с самого главного: как ты себя чувствуешь? Марсель был очень обеспокоен. Чем именно?
– У меня опять пошла кровь из носа, и он запаниковал. На самом деле мне очень жаль, что он заставил вас прийти, ведь действительно ничего страшного нет.
Себастьян по-доброму улыбается:
– Я очень рад это слышать, но давай все-таки ты немного со мной поговоришь, и я с чистой совестью уйду к себе домой.
– Хорошо, конечно.
Наступает угнетающая тишина, говорить с Себастьяном не входит в список моих любимых дел.
– Ты выглядишь поникшей. Можешь сказать, в какой части тела скопилось напряжение?
Я задумываюсь и трогаю горло.
– Кажется, тут, а еще живот.
– Есть ли что-нибудь, чего ты боишься в данную секунду? То, о чем недоговариваешь?
– Вы это поняли по напряженным точкам в моем теле? – не сдержавшись, вопросом на вопрос отвечаю я, и Себастьян поправляет очки.
– Я лишь веду с тобой диалог, и ты знаешь, что он на сто процентов конфиденциален.
Я заглядываю в его морщинистое лицо и понимаю, что он прав. Во мне кипят страх и невысказанные вопросы.
– На самом деле я скорее злюсь, потому что у меня больше вопросов, чем ответов.
– Давай тогда начнем с вопросов: какой из них больше всего не дает покоя?
Я делаю глубокий вдох и рассказываю ему про Прюн.
– Она сказала, что у меня был парень-наркоман. Однако Артур совсем не похож на… – Я замолкаю.
– Артур тебе очень нравится, так? – спрашивает Себастьян.
– Правда в том, что я ему доверяю, – признаюсь я, – дело не в страсти или симпатии, а в том ощущении, которое появляется рядом с ним. Я знаю, что он не даст меня в обиду и будет оберегать.
– Откуда столько уверенности?
В его голосе не слышно ни капли скептицизма, скорее здравое любопытство.
Я пожимаю плечами:
– Даже в мелочах: то наденет на меня шапку, то начнет согревать мои руки. Все его отношение ко мне пропитано заботой. Я очень давно не чувствовала себя в такой безопасности. Например, рядом с родителями это чувство напрочь отсутствует. Папа зациклен лишь на себе, последний раз, когда я с ним говорила, он пытался уговорить меня дать интервью одному журналу. Просил поблагодарить французов за поддержку и рассказать про семейные ценности. Он не подумал, каково это будет – отвечать на вопросы о потере памяти людям, которых видишь первый раз в жизни. Он не подумал, что для меня это стресс, и, если бы мама не вмешалась в разговор, он бы продолжил давить на меня, думаю, до тех самых пор, пока я бы не согласилась. Но с Артуром и с… – Я запинаюсь, Себастьян внимательно меня слушает и не торопит. – Я знаю, что был кто-то еще. У него зеленые глаза, и я с ним первый раз поцеловалась. Это очень странно описывать, но я не помню ни имени, ни толком его лица, лишь добрые глаза. Мне кажется, этот парень был очень добр ко мне, и рядом с ним я тоже ощущала себя…
– В безопасности? – заканчивает за меня психотерапевт, и я киваю.
