– Но она же сама популярный автор! Столько написанных книг, экранизаций… такая толпа фанатов!
– Ты видела год выпуска последней книги? Это было лет десять назад. Когда папа начал заниматься политикой, она бросила это дело. В его идеальный имидж не вписывалась жена, которая строчит любовные романы с пометкой «18+».
– Что за глупость? – возмущенно произношу я, и Марсель пожимает плечами:
– Это наша жизнь, сестренка. Репутация важнее всего. Даже сейчас порой журналисты подшучивают над ней и ее творчеством, некоторые цитируют самые пикантные моменты. Она всегда оправдывает свою писанину глупостью молодости.
Я замолкаю, обдумывая услышанное. Мне становится даже жалко маму, потому что я не уверена, что папа входит в категорию людей, способных испытывать благодарность. Он скорее принимает все ее старания как нечто само собой разумеющееся. Он ведет себя так, будто мы все ему должны.
– Папа поэтому ненавидит Артура, да? По какой-то причине этот парень не вписывается в наш идеальный мир, – наконец задумчиво говорю я, и Марсель с интересом заглядывает мне в глаза:
– Что именно ты помнишь? Он сам назвал тебе свое имя?
– Я сама вспомнила. Все слишком странно. Я помню лишь имя, смутные ощущения, которые он, возможно, во мне вызывал, или те чувства, что ассоциируются с ним… я не знаю, как правильно описать.
– Что именно ты чувствуешь?
– Ну, например, я отчетливо ощущаю, что папа его не переносил. Его имя просто сорвалось с моих губ. Раз – и вылетело. А также… – Я замолкаю, а Марсель продолжает с любопытством посматривать мне в глаза. – Рядом с ним я чувствую себя в безопасности, – тихо признаюсь я, и мой брат как-то отрешенно трет подбородок.
– Если честно, я не знал и даже боялся думать, какие последствия будут у этой встречи. Но, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки.
– Так это все ты? – взволнованно спрашиваю я. – Почему именно он? Почему ты устроил встречу именно с ним? – Вопросы один за другим сыплются на голову моему брату.
– Он был твоим близким другом. И я подумал: может, встреча с ним немного поможет тебе, – как-то неуверенно отвечает Марсель. – Прости, я больше ничего не смогу рассказать. Твоя жизнь для меня потемки, Адель. Я только сейчас осознаю, что толком даже не знаю, чем именно ты жила…
Он резко замолкает и оборачивается к двери. Мы оба видим моего психотерапевта.
– Плюс ко всему в твоем полнейшем выздоровлении есть лишь одно правило: ты должна вспомнить все сама, – как ни в чем не бывало говорит Себастьян.
Стоя на пороге, он переводит серьезный взгляд с меня на Марселя. Вид у него слегка неряшливый, седые волосы стоят чуточку дыбом – скорее всего, он только что снял шапку, очки криво сидят на носу, шарфик кое-как повязан на шее – видно, что он торопился. Себастьян проходит в комнату и плотно закрывает за собой дверь. Мы с Марселем переглядываемся, не зная, что нам делать, мы даже не знаем, как давно он там стоит и сколько всего успел услышать.
– И в этом деле нет исключений, Адель. И я как никогда серьезен, Марсель. В моей практике такого было много. – Себастьян присаживается на стул у кровати и продолжает: – Существует несколько разновидностей амнезии. У Адель случай, связанный с психологическим состоянием пациента. Называется «психогенная амнезия». Она является симптомом диссоциативной реакции, при которой представления больного о самом себе и прошлом опыте отделяются от основного потока сознания.
Я непонимающе моргаю, и Себастьян по-доброму ухмыляется, но тут же становится очень сосредоточенным.
– Это четвертый вид амнезии, сейчас попробую объяснить по-человечески. Диссоциативное нарушение – это когда больной забывает всю свою прошлую жизнь, кто он есть. Человек утрачивает свою идентичность, он может даже начать новую жизнь в совершенно ином окружении. Обычно это вызывается тяжелым эмоциональным шоком или личными переживаниями и длится иногда довольно долго. Твоя амнезия – это психогенное бегство от реальности. Мозг пытается защитить твою психику от информации.
– Но зачем? – вырывается у меня. – Разве мой мозг не понимает, до какой степени мне необходимо вспомнить? Разве он не чувствует, как мне плохо?
Звучит очень наивно и по-детски, но эти вопросы действительно не дают мне покоя. Если мой мозг такой умный, чтобы оберегать меня, неужели он не догоняет, что лучше этого не делать?
– Адель, мозг человека настолько плохо изучен, что я не могу с точностью ответить на все твои вопросы. Я лишь знаю, что бывали случаи в моей практике, когда от воспоминаний, которые блокировал мозг, у людей останавливалось сердце.
– Как останавливалось? – со страхом в голосе переспрашивает Марсель, и Себастьян тяжело вздыхает.
– Вот так. Останавливалось, разрывалось, некоторые впадали в кому. Поэтому очень важно, чтобы пациент вспомнил свое прошлое сам. Порой на это уходят годы нелегкой работы. Бывают случаи, что люди так и не вспоминают. Поэтому, Марсель, заниматься лечением должен врач и выполнять необходимо указания врача, – с упреком бросает Себастьян.
– Я слышал, как вы предлагали устроить такую встречу, – хмуро отзывается мой брат.
– Да, я хотел такую встречу. В моем кабинете, со списком наводящих вопросов, под моим врачебным наблюдением, – со сталью отвечает старческий голос, и врач сурово поглядывает на Марселя.
Однако братишка не сдается:
– Но это оказалось невозможным. Я же нашел выход из ситуации.
Себастьян поджимает губы и неуверенно проводит рукой по седой голове.
– Пожалуйста, не говорите ничего папе, – прошу я, и мой лечащий врач опускает глаза. Но вдруг он резко поворачивается в мою сторону, будто только что принял решение. В зеленых глазах, которые выглядят огромными из-за очков, появляется решимость.
– Я ответствен за то, что происходит с тобой, когда ты сидишь в моем кабинете. Ты совершеннолетняя девушка, и что происходит вне моего времени, меня не касается. Но я крайне настоятельно прошу тебя проявить терпение. Не делать глупостей сгоряча и дать своему телу, голове и психике время восстановиться. Ни у кого нет гарантий, что ты полностью вспомнишь свое прошлое. И нужно научиться жить настоящим, без этого ты не сможешь двигаться дальше.
Я все это понимаю, но как объяснить ему, что у меня на душе такая тревога от одной мысли, что я ничего не вспомню! Будто моя жизнь без прошлого не имеет никакого смысла. Себастьян словно читает мои мысли и грустно мне улыбается.
– В жизни случается всякое. Никто ни от чего не застрахован. Если бы в моих силах было вернуть тебе память здесь и сейчас, я бы это уже сделал. Но все сложнее, чем хотелось бы.
– Все всегда сложнее. Жизнь сложная, – бормочет Марсель, а Себастьян бросает на него очередной неодобрительный взгляд. Марсель стыдливо опускает голову.
– Я понимаю, почему ты это сделал. Но я хочу, чтобы ты осознал всю серьезность. И больше, пожалуйста, без глупого риска.
