У меня дыхание перехватило, а сердце прыгнуло к горлу – он еще спрашивает! Я и надеяться не смела, и попросить бы ни за что не смогла, а тут он сам предложил. Еще четыре дня, скорее бы, скорее…
28. Батоно Джамал и серый Коба
Экспедиция выдвинулась в Цебельду прямо на рассвете. Гурам договорился с гаишниками, на посту за Сухумом нас подробно проинструктировали и указали ориентиры. Альгис был занят, поэтому просто отдал ключи от машины Володе, Алдона села рядом с Агеевым, я устроилась на заднем сиденье. Быстроходный Костя поехал, как обычно, впереди.
А щенка мы оставили дома на попечении Фиры Моисеевны. Она, кстати, с появлением малыша заметно оживилась, внимательно следила за его питанием, за обходными маневрами желающих угостить щена какой-нибудь запретной вкуснятиной (добрые цирковые дети несколько раз пытались поделиться с Вели шоколадом, например, а сердобольные пожилые билетерши и уборщицы почему-то считали, что собачий младенец вообще должен есть круглосуточно), когда я была занята на манеже, выводила его погулять на пустырь и призналась мне, что всю жизнь мечтала о большой собаке:
– Ну, и куда бы я с ней в поездки? В передвижке ладно, в вагончике отлично поместились бы, а в стационере? В цирковых гостиницах нельзя жить с крупным псом, на конюшне своих зверей полно – без вариантов. Дети мои поназаводили себе мелких шибздов, каких-то левреток, шпицев, пинчеров, глянуть не на что. А твой гордый сын кавказских гор – то, что мне надо.
Сын кавказских гор в процессе разговора меланхолично жевал совсем еще детскими деснами найденную где-то старую кожаную перчатку.
О красоте дороги, ведущей в сторону Даринского перевала, о белых, голубых и бежевых домах среди садов, темно-изумрудных от листвы цитрусовых деревьев, о коровах, неспешно бредущих прямо по дороге и абсолютно не боящихся машин, об улыбающихся людях, приветливо машущих нам с обочин, о старике, который показал нам нужный поворот, но перед этим радушно пригласил посидеть у него на веранде, «покушать мяса и выпить стаканчик-другой вина», я могла бы рассказывать бесконечно.
Вдали виднелись громадные зеленые вершины, дорога неожиданно нырнула в прохладное ущелье, справа встала стена из светлых пластов известняка, а слева открылся глубокий обрыв, на дне которого шумела бирюзовая Мачара, горная река с водой удивительного цвета. Костя умчался вперед, а мы ехали медленно, любуясь видами. Машинка осторожно наматывала километры извилистой дороги, окна были открыты, и воздух, сладкий воздух гор кружил головы и заставлял нас улыбаться. На другой стороне ущелья деревья карабкались по отвесным склонам, мелькнули развалины какого-то древнего строения на вершине высокой неприступной скалы – как на такую высоту горцы затаскивали камни для постройки, ну как? Навстречу попался грузовик, загорелый водитель посигналил, остановился:
– Ваш друг на красном мотоцикле просил передать, что ждет у водопада, – и вдруг протянул круг золотистого копченого сыра в чистой тряпочке. Алдона в ответ уговорила его взять коробку зефира детям.
Костя, пока мы разглядывали красоты и плелись неспешно, успел искупаться в небольшом водопадике и ждал нас, сидя на перилах мостика, влажные волосы собрал в хвост (кстати, длинные волосы некоторых наших артистов почему-то не вызывали у кавказцев отторжения; сейчас же, часто бывая на Кавказе, я точно знаю, что здесь подобные прически не приветствуются). Он сказал:
– Вы посмотрите на это чудо!
Перед нами лежала древняя Цебельдинская долина, утопавшая в зелени, замкнутая со всех сторон горами. Наш путь лежал через нее, еще выше.
Когда мы добрались до места, солнце как раз было в зените, а мы – пыльные, уставшие от жары, но в полном восторге. Около километра пришлось пройти пешком, потому что машина проехать сюда не могла, дорога отсутствовала напрочь. Мы сгрузили подарки в багажник мотоцикла, и Костя поехал вперед. Обнаружили мы его на краю небольшой долинки, издалека выглядевшей, как ровная полка на пологом горном склоне. Он стоял к нам спиной и, когда оставалось пройти каких-то двадцать метров, предостерегающе поднял руку. Все цирковые знают этот знак: «Внимание и еще раз внимание!» А потом Троепольский громко сказал:
– Впереди собаки, остановитесь.
И мы увидели их. Трое огромных псов замерли на равном расстоянии друг от друга, преграждая дорогу, а один вышел вперед и абсолютно спокойно смотрел на нас. Изучал. Хвост его, однако, даже не шелохнулся, приветствовать нас пес явно не собирался.
Кобель был черно-серый, невероятного размера, с огромной башкой, густой шерстью и мощными лапами тяжеловеса. А на лапах красовались белые «носочки». Велькин папаня! Так вот ты какой, красавец – я чуть не кинулась обниматься, но вовремя очнулась, хотя впечатление от впервые увиденной взрослой кавказской овчарки меня, признаться, потрясло. Агеев это отлично заметил и теперь улыбался ехидно.
Сколько бы еще мы любовались друг другом, неизвестно, но из-за кустов самшита раздался свист, и вышел сам батоно Джамал. Он бросил собакам несколько гортанно-отрывистых команд, те немедленно развернулись и пошли куда-то, освободив нам дорогу. Серый гигант, правда, несколько раз обернулся: «Ты уверен, хозяин, что справишься? Их вон сколько, один здоровенный какой. Ты зови, если что, я рядом», – совершенно отчетливо услышала я беззвучный монолог.
Уже потом, когда уважаемый Джамал усадил нас за стол, вкопанный под старой шелковицей, когда были вручены подарки (Агееву пришлось уговаривать старика, тот поначалу отказывался, поминая вину внука, вину всего рода и свою персональную вину, но Володя очень мягко переубедил его), и на углях в каменной открытой жаровне зашипели огромные шампуры с бараниной, потом, когда были подняты первые стаканы – тогда старый Джамал внимательно и дружелюбно оглядел меня и одобрительно кивнул, сделав для себя какие-то выводы. А потом свистнул – собаки показались из-за сараюшки и сели на почтительном расстоянии. У ног крупной бежево-коричневой суки вились три круглых щенка. Это были братики и сестричка моего Мцвели.
– Пока мясо готовится, пойдем, сынок, – позвал Джамал Костю, – нарубим тушу, с собой барашка возьмете. И ты иди, гого, познакомлю тебя с Кобой поближе, вижу, как ты хочешь этого. Мади сейчас с детьми, ее беспокоить не будем, ты и так поняла, что это мать Мцвели.
Получив короткую команду, Коба подошел к нам почти вплотную и оказался мне ровно по место, где заканчивался кулон, что висел на шее. То есть его холка была почти на уровне моей груди, он свободно мог смотреть мне в лицо, лишь слегка запрокидывая голову. Нет, я, конечно, не великанша, ниже среднего роста, но размеры этого пса были грандиозны. Он смотрел на меня какое-то время, а потом скорчил рожу, клянусь: вывалил дурашливо язык, закатил глаза и поднял брови. Тут же получил за представление от хозяина кусок мяса, который с достоинством поймал пастью и, кажется, даже не глотал, оно просто исчезло. Я спросила позволения потрогать пса, Джамал снова что-то коротко сказал. Коба тут же сел и выжидательно уставился на меня. Мол, давай уже скорее, гладь или чего ты там хотела, и я пошел.
