Гурам все сделал один, потом договорился с местными властями, и нас через горы перекинули домой на вертолете санитарной авиации, а он поехал за нашими мальчиками и привез их. После спуска в ущелье Гури и начал все время мыть руки. Психиатр сказал его матери, что это называется «синдром леди Макбет». Столько лет прошло, а бедный Гурам все никак не может отмыть с пальцев кровь наших мальчиков…
Ирка ждала меня за воротами, мы отошли за поворот дороги и решили ловить такси. И тут я обратила внимание на ее одежду: яркий желтый комбинезон из чего-то вроде бархата, декольте, разумеется, все такая же боевая раскраска и босоножки на каблуке:
– ??
– Ну, мы же в приличные места едем, не одеваться же, как анчутка. Все нормально будет, не переживай, главное – садимся в машину, только если там будет один водитель.
Первые два водителя «с шашечками» запросили дорого, и сторговаться ей не удалось, зато третья машина, красная «пятерка» с тонированными задними стеклами, устроила Иру. За рулем сидел довольно молодой парень, и он согласился везти нас к аэропорту за рубль (мне при такой низкой цене напрячься бы, но я уже заразилась от Ирки бесшабашной ее уверенностью), пригласив садиться скорее, потому что надо спешить, все дискотеки заканчиваются в 23.00.
Только я села в теплую темноту машины и захлопнула заднюю дверь, как сразу услышала щелчок – это кнопки зафиксировали все замки. И уже не удивилась, когда увидела на заднем сиденье еще одного мужчину. Подергала дверь – она была, разумеется, закрыта, а машина мчалась куда-то прочь от цирка. Но страха почему-то не было совсем, я никогда не попадала в подобные ситуации и не знала, что уже пора начинать бояться. Ирка спокойно, даже с вызовом, сказала:
– Ну, и куда это мы едем? Я так понимаю, что не к аэропорту?
– Ай, зачем так говоришь, красавица? Сейчас немножко посмотрим на ночное море из одного очень хорошего места и сразу поедем, куда вам надо, – ответил тот, что сидел за рулем.
И мы поехали неизвестно куда в полном молчании. Сидевший рядом со мной только сопел, но не издавал ни звука, водитель, представившийся Мишей, нес какую-то пошлую чепуху. Только тут меня осенило: он пытается ухаживать за Иркой! И нас везут отнюдь не любоваться морем! А молчаливому, судя по всему, предназначаюсь я. Расставаться с девственностью именно в эту ночь совсем не входило в мои планы, но страха все еще не было – я просто отказывалась верить, что все это происходит с нами и что это реальность. Ни разу в жизни я не испытывала насилия, а уж насилия в прямом смысле и подавно. Мне просто в голову не могло прийти, что нам на самом деле угрожает опасность.
Мимо мелькнул пост ГАИ, наш водитель приветственно махнул кому-то рукой и посигналил модной мелодией из мультфильма «Контакт» – мы выехали из города, но в темноте я не узнавала совершенно ничего. А может быть, мы тут и не были еще с нашими, машина много раз поворачивала, в какой мы стороне, я совершенно не представляла.
И тут запоздало включились мозги. Я вспомнила, что преступнику психологически труднее, если он знает имя жертвы, и немедленно громко представилась:
– Я Лора, кстати. А как вас зовут?
– Ал-л-ик я, б-б-брат М-мишико, – парень сильно заикался, и у меня тут же откуда-то всплыла информация о неуверенности в себе и стеснительности заик (понятие «комплексы» никому тогда не было знакомо). Я тут же решила как-то использовать сострадание. Если достучусь до парня, конечно. Особенно надеяться на такое везение не приходилось, но это хоть какой-то план.
Машина уже поднималась куда-то в гору, справа мелькал скальный массив. Ирка надменно сказала:
– Нас будут искать. Мы из цирка.
– Ага, мы тут все из цирка, один цирк вокруг. И зоопарк. Вот нас «зверями» называют, слышала? – Этот Мишико, кажется, не поверил и разозлился, машина вильнула на узкой дороге, он вдавил газ и скоро тормознул.
– Выходите, девочки. Бояться не надо, мы не обидим, а может, вам даже понравится.
Девочки вышли. «Жигуль» стоял на какой-то поляне, кажется, на опушке леса. И на горе – внизу действительно виднелось море и лунная дорожка на нем. Далеко внизу. Темень вокруг, из света – только фары машины, огней города тоже не видно, другая гора закрывает его. Абсолютная тишина, одни цикады трещат, и река шумит неподалеку где-то внизу. Алик нервно прикуривал одну сигарету от другой, Мишико тем временем вытащил из машины заднее сиденье и достал из багажника какую-то здоровенную тряпку. Покрывало, как потом оказалось. Я тихо сказала Ирке:
– Надо тянуть время, вдруг кто-нибудь проедет…
Она тут же села на траву, достала сигарету, закурила. Алик аж дымом поперхнулся, а Мишико хлопнул себя по коленям:
– Видишь? Она курит! Курит! А ты говорил, что не надо останавливаться, что никто не сядет? Сели! Да разве порядочные девушки так одеваются? Ты посмотри на ее лицо, на губы посмотри! Да у нее вся грудь видна! И что они делали в такое позднее время на дороге? Разве можно садиться к незнакомым мужчинам в машину? Приключений искали? Так вот они, приключения!
– Вт-тт-о-о-орая совсем реб-б-бенок, б-б-брат…
И тут Остапа понесло. Я вдруг разрыдалась от обиды и страха. От обиды, потому что даже эти гады считают меня ребенком, потому что о нас подумали плохо и оскорбительно, а мы не такие, мы всего лишь ищем Машку, потому что происходящее несправедливо и неправильно. Ну, и от страха, потому что им же придется нас, видимо, убить после изнасилования, бедная моя мамочка-ааа…
Сквозь рыдания я кричала о том, что они позорят народ Абхазии и эту землю, что мы здесь в гостях, а по аламысу, священному кодексу абхазов, гость неприкосновенен для хозяина, что у нас и так несчастье – мы не знаем, где искать подростка, может, и ее тоже вот так завезли и уже убили, что мы поверили словам Миши, а нас притащили в горы и что это подлость, подлость! Я спрашивала у Алика и его брата, есть ли у них сестры, предлагала представить этих сестер на нашем месте, предупреждала, что мы будем сопротивляться до последнего, и даже выкрикнула несколько слов по-абхазски зачем-то. И не заметила, как подошла к парням почти вплотную, чуть ли не заламывая руки – и отскочила, как от прокаженных.
Миша заорал тоже. Он кричал про сестру, которую с двумя детками в Ростове бросил муж и ушел к «такой же» – указующий перст на Ирку, про девушку, которая не дождалась Алика из Афгана (ага, это контузия, а не заикание, меняем тактику – промелькнуло у меня в голове) и вышла за богатого сорокалетнего старика, про то, что все красивые всегда стервы, он сбивался с русского на грузинский и смотрел только на Ирку. А она снова закурила и спокойно сказала:
– А теперь за все прегрешения других должны заплатить мы? Девчонку не трогайте, ей семнадцати нет, срока вам дадут больше, чем она весит. Имейте дело только со мной, если сможете. Только боюсь, что не сможете, слабаки. – И добавила пару словечек из боцманского лексикона.
Я обмерла, Алик, кажется, тоже, а Ирка вскочила, и в руках у нее была увесистая палка – вот для чего она села на землю, не пожалев нарядного желтенького комбинезончика. Она же отвлекает их внимание на себя! В ушах у меня зазвенело, в голове моментально пронеслись картины нашего безрадостного ближайшего будущего. И тут Мишка бросился к Ирке, я переворотом вперед покатилась ему под ноги, он споткнулся, засветив мне носком под ребра, стал валиться на Ирку, попытался удержать равновесие и ухватился за ее комбинезон, разорвав его почти до пояса, она заорала…
