– Да. Прошлое помнить очень важно, Эдриэнн. Прошлое делает нас такими, какие мы есть.
Это были ее слова. Слова, произнесенные целую вечность назад. Слова, которые Эдриэнн сказала Уиллу. Слова, которые изменили его. А теперь он явно пытался бросить ей этот вызов, чтобы изменить ее. Он говорил не о детях, школах или проявлениях доброты. Уилл смотрел на нее так, словно эти зеленые глаза могли сломить ее сопротивление. Возможно, они смогли бы. В этом человеке было столько силы. Рядом с ним она чувствовала себя такой незначительной. И тут ей в голову пришла мысль:
– А кто платит за все это?
Уилл моргнул и отвернулся. Он попытался привлечь внимание какого-то человека, стоявшего у противоположной стены. Он чувствовал себя… не в своей тарелке, и это заинтриговало Эдриэнн.
– Ну, нам пора ехать, – сказал он.
Когда он проходил мимо нее, Эдриэнн схватила его за руку:
– Это ты платишь за все?
Уилл не ответил. Искры летели во все стороны, стоило им случайно соприкоснуться. Казалось, она видит эти искры. Она хотела отпустить его руку, но электрические потоки, проходящие сквозь их тела, только наполнили ее пальцы дрожью. Уилл тоже дрожал. Жар нарастал, но она так и не могла отдернуть руку. Уилл посмотрел ей в лицо. Его губы были полуоткрыты, и от него пахло кожей машины и тем неповторимым запахом, который она была не в силах описать. И устоять перед ним – тоже.
– Пойдем со мной, – прошептал он, и, хотя Эдриэнн знала, что он предлагает ей присоединиться к их группе, за этим предложением скрывалось другое. То, что побеждало все ее страхи, дарило уверенность и женственность. И хотя она знала, что не должна этого делать, она дала словам проникнуть глубоко в душу и пустилась в опасное путешествие. Как могло такое случиться, что всего несколько минут назад она чувствовала себя незначительной, и вдруг сейчас – сейчас она была готова покорить весь мир. В памяти всплыли слова Сары: «Плыть одной в океане жизни очень одиноко».
Эдриэнн расправила плечи и собрала волю в кулак. Она потом разберется в его словах, имеющих скрытый подтекст. Сейчас ей вполне по силам ответить на простое предложение.
– Я с вами.
Она выпустила руку Уилла.
Эдриэнн забыла о присутствии Сэмми, пока та не заговорила:
– С такой командой вы сможете полностью отреставрировать все здание. Здесь не меньше ста человек.
Когда Эдриэнн отпустила его руку, Уилл, казалось, был опечален утратой этой близости. Но он улыбнулся.
– Там все будет сверкать, когда мы закончим. Нам даже разрешили нарисовать несколько панно на стенах. Дети не узнают свою школу, когда войдут в нее.
Эдриэнн представила себе маленьких детишек, входящих в свежевыкрашенную школу. Каково это будет – смотреть на маленькие личики и счастливые глаза, разглядывающие панно, нарисованные специально для них?
– Уилл, это замечательно, – сказала она. – Поздравляю.
Он снова посмотрел ей в глаза. И ее сердце снова замерло.
Она нервно сглотнула, внезапно осознав, что выглядит не лучшим образом, смутившись и разозлившись на себя за это смущение. Она уже была одета в рабочую одежду, собираясь красить, и не стала переодеваться, когда ей позвонила Сэмми.
Уилл закусил нижнюю губу. Его лицо смягчилось, и еще одно мгновение она была для него единственным человеком во вселенной.
– Я рад, что ты поедешь с нами.
– Ну… – Она закатила глаза. – У меня были кое-какие исключительно срочные дела. Но внезапно я вдохновилась.
Глава 21
Худший день, проведенный за покраской стен, лучше самого хорошего дня, наполненного жалостью к себе. Но этот день за покраской не был плохим. Напротив, работа очень поднимала моральный дух. Эдриэнн скребла и чистила наравне со всеми, кто откликнулся на призыв Уилла. Она старалась весь день держаться подальше от него, чтобы не тревожить свое сердце. Эдриэнн вернулась домой, чувствуя, что хорошо, очень хорошо провела этот день.
Поздно вечером они с Сэмми обменивались историями о школьном проекте.
– Это покажут по местному телевидению.
– Вот здорово! Может быть, еще больше людей вдохновится, – заметила Эдриэнн.
Сэмми кивнула, потирая локоть.
– Ненавижу стареть. Мой локоть горит огнем.
– Ну, я не видела, чтобы ты хоть ненадолго делала передышку за весь день. Пойду принесу нам чая со льдом. – Эдриэнн исчезла на кухне.
Сэмми окликнула ее:
– Ты хочешь сказать, что я сама нанесла себе эту рану?
– Я хочу сказать, что у меня есть аспирин, если он тебе нужен.
– Да нет, – отмахнулась Сэмми. – Я вотру в него касторовое масло, когда приду домой.
Ох уж эта Сэмми и ее домашние средства лечения.
– Касторка. Фу, – сказала Эдриэнн, протягивая ей чашку с чаем.
Чашки уже покрылись влагой. Когда Сэмми откинула с лица гриву рыжих волос и взяла чашку, влага потекла по ее руке.
– Отличный чай.
– Солнечный.
Эдриэнн стала постепенно привыкать к повышенной влажности воздуха и к тому, что даже в доме вода быстро конденсировалась на стакане.
– Я заметила, что Райан очень часто работал рядом с тобой. Я думаю, Уилл тоже заметил. Интересно, что он об этом думает?
Сэмми сделала еще один большой глоток.
– Меня не волнует, что думает Уилл.
– Значит, ты и Райан?
Но Эдриэнн покачала головой.
– Нет.
Сэмми прищурилась и внимательно посмотрела на нее.
Этот изучающий взгляд был невыносим.
– Между нами ничего нет.
– Хм, – Сэмми потерла локоть и поморщилась.
Эдриэнн пожала плечами.
– Я почти хочу, чтобы между нами что-нибудь было. Но я просто не испытываю никаких чувств к нему, таких как…
– Как к Уиллу?
– Я хотела сказать – таких, какие должна была бы испытывать.
Эдриэнн положила на кофейный столик пробковую подставку и поставила на нее чай.
– Итак, ты влюблена не в Уилла?
Эдриэнн нахмурилась.
– Я люблю Уилла. О’кей, я это сказала. Я люблю его, я люблю его, я люблю его. – Она сделала паузу. – Но это ничего не меняет.
– Дорогая, – Сэмми наклонилась к ней, и ее волосы упали Эдриэнн на грудь. – Это меняет все.
– Не вижу, что бы это изменило.
Сэмми откинулась на диване и закинула руки за голову.
– Скажи мне, почему ты порвала с Уиллом?
Пожалуйста, никакого психоанализа. Все это было так непросто объяснить.
