Он протянул руку и помог ей распутать волосы.
– О’кей, – сдалась Эдриэнн. – Может быть, это немного сложнее, чем кажется.
– Вот так, – Уилл подошел к ней поближе, чтобы удержать ее на месте под напором волн. Его лицо было рядом с ее лицом, его дыхание обжигало ее горло и грудь. Она была рада, что волны остужают эти ощущения, но ее ждало еще одно испытание.
– Давай проверим, что маска тебе впору. – Он снял застежку и надел маску ей на лицо. – Ты сможешь удерживать ее без застежки?
Она пожала плечами.
– Вдохни через нос. Если маска надета правильно, она после этого станет держаться крепко.
Она послушалась, и, к ее удивлению, маска не спала с лица, когда он убрал свою руку.
– А теперь делай то же, что и я.
Он продемонстрировал, как нужно надевать маску, не вырывая при этом клоков волос. Потом он засунул в рот дыхательную трубку.
– Поняла?
Она кивнула, и конец трубки качнулся.
– Когда волна накроет нас, – сказал он, вынув трубку изо рта, – вода затечет в трубку. – Увидев, как ее глаза расширились от страха, он рассмеялся. – Не беспокойся.
Но она в панике вытащила трубку изо рта и даже шагнула на более мелкое место.
– Я серьезно. Здесь не о чем беспокоиться.
Вместо ответа она вскинула бровь.
– Я понял. Это начальный класс. Хорошо, закрой глаза.
Он приблизился к ней, и его руки нежно обняли ее чуть выше талии.
Она инстинктивно напряглась.
– Расслабься, – шепнул ей Уилл. – Я пытаюсь тебе кое-что показать.
Это точно. Против воли она расслабила мускулы, и оба их тела качались синхронно. У океана был свой собственный ритм, и когда ее дыхание замедлилось, она стала частью этого ритма. Она чувствовала, как набегала волна, и осознала, что ее тело реагирует так, словно она и вода слились воедино. Вау! Она наконец подружилась с морем. Чего ей не удавалось в лодке.
Слова Уилла стали шепотом, едва слышным сквозь шум ветра и волн.
– Видишь, теперь ты чувствуешь, когда идет волна. – Его руки были теплыми там, где он касался ее. – Вдыхай, прежде чем волна накроет тебя, а если вода попадет в твою дыхательную трубку, резко выдохни, и вода уйдет.
Все еще держа глаза закрытыми, она кивнула и почувствовала, как он крепче прижал ее к себе, двигаясь все глубже в воду. Когда ее маска оказалась под водой, она открыла глаза, с трудом веря, что это тот же самый мир, который она видела с поверхности. Холодная вода остудила ее голову, приветствуя ее в тишине и красоте подводного царства.
Некоторое время они просто плавали. Уилл указывал ей то на одну рыбку, то на другую. Несколько раз вода заливалась ей в трубку, но она, как профессионал, следовала его инструкциям и резким выдохом выталкивала ее из трубки.
Она изучала маленькую рыбку, кружившую вокруг ее коленей. Уилл раскрыл кулак и показал ей ракушку. Потом дал ей знак выплыть наверх. Вынув изо рта трубку, Эдриэнн выплыла на поверхность и начала восторгаться увиденным.
– Ты видел ту рыбину? Она была размером с мою ладонь.
Она стала описывать все, что видела, словно Уилл находился где-то далеко.
Он рассмеялся.
– Я знаю.
Он протянул ей ракушку.
Она взяла ее, внимательно рассмотрела и попыталась раскрыть.
– Она не открывается.
– Да. – Он взял ракушку из ее руки. – Пойдем, я хочу показать тебе кое-что интересное.
Все еще тяжело дыша, она снова надела маску и последовала за ним.
Одной рукой он открыл ракушку. И словно по команде туча рыбок моментально собралась возле ракушки, поедая ее содержимое. Она с изумлением посмотрела на Уилла. После пира многие рыбки остались возле Эдриэнн и, казалось, были так же заинтересованы ею, как она ими. Они подплывали к маске, смотрели ей в глаза, потом отплывали. Она никогда не видела столько ярко окрашенных, увертливых созданий. Уилл медленно протянул ей другую ракушку.
Свободной рукой он взял ее за руку, а потом положил ракушку ей на ладонь. Он крепко держал ее руку, чтобы она не уронила моллюска, а рыбки касались ее кожи. Эдриэнн попыталась убрать руку, но Уилл крепко держал ее. Вскоре она привыкла к тому, что рыбы касаются ее и проплывают совсем близко, агрессивно поедая моллюска.
Спустя час они уже сидели на ступенях ее заднего крыльца, завернувшись в большие пляжные полотенца. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая все в яркие тона. Бледно-голубое небо превратилось в темно-пурпурное, потом в насыщенно-розовое и, наконец, в желто-оранжевое, словно это был фейерверк, устроенный только для них.
Уилл встал и зажег лампы на ее крыльце. Потом сел рядом с ней на прежнее место.
– Ты не замерзла? – прошептал он ей на ухо.
Она прижалась к нему.
– Нет. Мне очень тепло.
– Слушай, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала для нас.
Она внимательно посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду?
Заходящее солнце было красивым, но и Уилл тоже.
Он пожал плечами.
– Я не могу объяснить это, но ты сделала наши с Попсом взаимоотношения еще лучше. – Он отвернулся и стал смотреть на воду. – А еще ты заставила меня пристально посмотреть на себя, и мне не очень понравилось то, что я увидел.
Эдриэнн изучающе смотрела на него. Уилл Брайант взрослел и менялся прямо у нее на глазах.
– Уилл, мы можем поговорить о твоих родителях?
Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп. Выросли четыре стены. Но она провела достаточно времени, запрещая себе говорить на эту тему. Эти стены не устоят перед ней.
– Послушай, ты против их решения оставаться в Африке. Я просто хочу понять почему.
Он смотрел на темневшую воду.
– Ты помнишь свой последний год в колледже?
– Конечно, – ответила она. – Это последний год, когда ты остаешься ребенком. Все, что происходит, плохое или хорошее, кажется просто замечательным, потому что ты знаешь, что все это происходит в последний раз.
– Знаешь, что я помню об этом? – Он не дал ей времени ответить. – Я помню, как мама и папа продали восемьдесят процентов нашей мебели. Я помню, как они праздновали, когда получили паспорта. Я помню, как они проводили большую часть дня, изучая какой-то немыслимый язык ради людей, которых даже не знали.
– Ты чувствуешь, что работа твоих родителей вдали от дома была для них важнее, чем твой выпускной год?
Холодный ветер подул с залива, и она плотнее закуталась в полотенце.
Уилл посмотрел на нее.
– Я думаю, весь этот год мне жестоко напоминали, что если бы не я, они могли бы уехать уже давно. Для них было праздником, что я наконец перестану путаться у них под ногами.
