Дантист и председательница улыбнулись.
– А что касается условий жизни в нашем доме. Наш лозунг – стремление к естественности. Мы за то, чтобы у наших гостей была яркая и интересная, реальная жизнь. И жизнь эту мы организуем квалифицированными руками. Ну, а относительно самого тела – хочется сказать по-человечески и искренне. – Он сосредоточился, глядя наверх, улыбнулся и заговорил тише: – Я увидел его впервые года четыре назад, а с тех пор – только фотографии. Но всегда надеялся на встречу. Сегодня, кстати сказать, в связи с этим советом, моя давняя мечта исполнится. Но я хочу поделиться тем своим первым чувством. – Он вздохнул, слова давались ему с большим трудом: – Вы часто работаете с такими лицами, а нам, простым смертным, редко приходится иметь такую вот возможность. Поэтому прошу вас разрешить нам эту возможность. Все будет так, как вы решите. Но не лишайте нас радости. – Он вытер испарину со лба и беспомощно посмотрел по сторонам.
Со своего места вскочил главный дантист.
– Видимо, друзья мои, пришло время, чтобы тело побывало в естественной среде обитания, поэтому так вот все складывается. А по поводу завтра – давайте решать проблемы по мере их поступления.
Мужчина в очках, воспользовавшись передышкой, набрал опять воздуха в легкие:
– А что касается соблюдения всех тех требований, которые вы выдвигаете, мы серьезно над этим работаем, подписаны технические условия. Вот сегодня мы познакомились с фирмой, которая будет заниматься транспортировкой. Благодарю вас за внимание.
Председательница ласково улыбнулась мужчине в очках. И даже потрясла кулачками в знак поддержки, но потом поняла, что в своих симпатиях зашла слишком далеко, и спрятала руки под стол. Глянула в папку и снова наклонилась к микрофону: – Я так понимаю, что все-таки необходимо дать высказаться специалистам, ведущим непосредственные, ежедневные наблюдения. Поэтому я прошу Клинический центр микрохирургии еще немного подождать. А всех выступающих представляться. Спасибо. А сейчас слово предоставляется терапевту, наблюдающему нашу подопечную практически с пеленок.
Из зала раздались шаркающие шаги, и к сцене подошла сгорбленная фигура. Терапевт поставил ногу на первую ступеньку, попытался перенести на нее вес своего тела, но качнулся, раскинув в стороны руки. Сидящие в первом ряду вскочили и, поддерживая его под локти, помогли подняться. По сцене он пошел уже сам и упал в объятия трибуны, вцепившись в ее боковины пальцами в артритных узлах.
– Дело все в том, что проблемы с сохранностью тела начались, когда клиентке исполнилось восемнадцать лет. Эти проблемы были, так сказать, скрытого характера, однако были хорошо известны ей и ее родителям. Кстати сказать, искренним, добрым людям. Но они, так сказать, не отдавали себе отчет в необыкновенной ценности этой особи и не очень-то заботились о сохранности. Общечеловеческая ее ценность была раскрыта для них гораздо позже. – Он вытянул из кармана скомканный носовой платок и вытер уголки высохшего рта. – Наверное, немногие знают, что, в общем, с того времени формально тело находилось дома, однако фактически оно находилось там, где за ним было удобнее всего наблюдать, – в клинической лаборатории, отстроенной при институте, в течение одиннадцати месяцев ежегодно. И только на один летний месяц оно переезжает в курортные зоны, под строжайшим наблюдением. Один раз в год! И все равно даже такая транспортировка сказывается, в общем, на ее состоянии. А потому передача ее даже на короткий срок в какой-то неизвестный дом – даже если и в специально созданную для этого зону – считаю невозможным! Тело покидало лабораторию в исключительных ситуациях.
Председательница попыталась мягко прервать терапевта жестом.
– Дайте мне закончить свою мысль.
– Эдак наше собрание грозит растянуться на годы!
– Ничего, думаю, что люди меня с удовольствием выслушают. Все знают, что сейчас, благодаря работе фотографов, которые научились работать со специальной аппаратурой, тело доступно миллионам людей. А личное его присутствие в мире совсем не обязательно. Это же не чудотворная икона, в конце концов!
Хлопнуло несколько кресел. Люди, сгорбившись, поползли к выходу.
– Ну-ка, вернитесь на свои места, – прошипела председательница. – И пока не примем решения, уйти никто не сможет! Сколько вам еще нужно времени?
– Думаю, минут восемь, не больше. – Терапевт склеил на лице подобие улыбки.
– Говорите, пожалуйста, по существу
– Я постараюсь. – Терапевт растерялся и заговорил удивительно быстро для своего возраста. В зале захихикали. – Извините, я никак не могу понять, почему кому-то недостаточно фотографий тела. Неужели трудно понять, что тело должно находиться под неусыпным наблюдением. А если кто-то считает, что фотографий и голограмм недостаточно, так нужно говорить об увеличении их количества.
– Простите, я вынуждена вас прервать!
– Нет уж, извините, я договорю. Это лучшее тело страны, изображение которого постоянно печатается в прессе!
– Все присутствующие здесь это знают! – Председательница топнула от нетерпения ногой.
– Наконец, – и это самое важное, – это изображение, которое экспортируется за рубеж! Как шедевр мирового содружества!
– С этим все согласны!
– Я знаю, что все согласны, но тем не менее вы хотите ее выдать! Вы знаете, что это такое? Это, извините, то же самое, что…
Терпению председательницы пришел конец:
– Присутствующие здесь представители Клинического центра микрохирургии расскажут, какие меры они предпримут, если случится что-либо непредвиденное.
– Вы извините, но, если бы мы были цивилизованной страной, министр здравоохранения, осмелившийся озвучить такое решение, на следующий день подал бы в отставку
– Я прошу вас.
– Вот теперь я действительно сказал все, и добавить мне нечего.
В зале раздались аплодисменты, старик с трудом дошел до своего места, ему помогли сесть.
– Прошу прощения, я хотел бы выступить!
– Да что же это такое, сегодня все норовят влезть вне очереди. Ну хорошо. А это, кто не знает, психоаналитик нашей клиентки. Человек, как и должно быть на его позиции, прозорливый и, я надеюсь, здраво рассуждающий.
– Дело в том, что недавно я наблюдал такой же, как здесь предлагается, выход одной из своих клиенток, так сказать, в жизнь! И хочу я вам сказать, особа вернулась к нам в тяжелом состоянии. Где-то почти около года приходила в себя, проходила так называемый реабилитационный курс и прочее. – Дантист и председательница зашептались, а психоаналитик продолжил: – Совершенно очевидно, что тело будет подвергнуто огромному риску, несмотря ни на какие меры предосторожности. И вообще я не очень понимаю, зачем нам эти дорогостоящие игры, а? Кто-нибудь считал, сколько будет этот выезд стоить?! А ведь кто мешает сделать, например, съемку из дома? А? Более того, я бы сказал, что совету надо подумать о том, чтобы организовать постоянную съемку тела. Но, конечно, не беспокоя его лишний раз. Это возможно. И это разумно. А что касается данной акции – я полностью согласен с мнением терапевта – и категорически против передачи.
