— Несомненно, мэм — ответил я на скверном английском. Мне пришлось потрудиться, чтобы сделать его таким скверным
— Командующим группой назначаю коммандера Боула. Отчет по проделанной работе — мне каждое утро не позже девяти. На этом все, джентльмены.
* * *
— Итак?
Мы заняли кабинет коммандера Боула — маленький и с двумя прозрачными стенами. Мы втроем в нем едва помещались.
Я достал флешку и передал ее Боулу
— Здесь все, что есть на Лосева. Его персональное дело, или как говорят французы — досье.
Боул взвесил квадратик пластика на ладони
— Подчищенное?
— Ну а как вы думали? Вы бы тоже не передали нам все дело, случись у вас такое.
— Если прислали вас, значит ли это, что вы знали Лисова лично?
Я кивнул
— Правильно Лосева. От слова лось, а не лиса. Учился у него. Как и многие.
— Тогда расскажите нам про него. Он психопат? Страдает ПТСД?
Если Боул и рассчитывал меня оскорбить — то промахнулся. Я не оскорбился. Слишком все плохо, чтобы в обиженки играть.
— Нет. Не думаю — медленно сказал я — конечно, в душу человека не заглянешь, но все что нам удалось о нем собрать, свидетельствует о том, что он нормален. По крайней мере, был до самого последнего момента.
Москва, Россия. Большая Лубянка, дом 20. Здание УФСБ России по г. Москва и Московской области. 11 апреля 202… года
Значит, Денисов меня и тут кинул. Интересно, почему я не удивлен. А ведь сослуживец, сука. Просто — начиная с определенного уровня в политике — кидок становится чисто рефлекторным. Как дыхание. Мы ведь когда живы, не задумываемся о том, что надо дышать? Вот и они — пока они в политике, не задумываются о том, что надо кидать. А просто кидают. Умри ты сегодня, а я — завтра…
— Я не пойму, чего вы от меня хотите?
— Правды. Правды о том, что тогда произошло?
— Правды… ну, хорошо, я полетел туда по своей собственной инициативе. Устраивает вас? А?
Первый и второй переглядываются.
— Сколько раз вы были в Лондоне?
— За какой период?
— Вообще? За всю жизнь.
Интересный вопрос.
— Что я, считал что ли?
— А вот мы посчитали. Двадцать девять раз. Это что-то значит?
Ну, начала писать губерния…
— Это значит, что мне нравится Лондон, окей? Что я хочу в совершенстве владеть английским языком.
— Или что вы являетесь агентом британской разведки.
Б…
— Еще что скажите…
Первый и второй смотрят на меня
— У нас сейчас что, тридцать седьмой год? Или новая мода? Раньше в коррупции обвиняли, теперь решили — в измене?
— Тут ничего смешного нет, на самом деле. В стране существует пятая колонна. Люди, которые больше там, чем здесь. Которые себя не ассоциируют с Россией — они уже мысленно там, тут только дела доделывают. И на сотрудничество с иноразведкой они пойдут просто ради паспорта. Кто приказал вам подставить службу?
Я вдруг понимаю, что они — серьезно.
Несколькими месяцами ранее. Балашиха, Подмосковье. 21 февраля 202… года
Перед тем, как ехать в Лондон с непонятной, и если честно не слишком то имеющей шансы на успех миссией — надо было сделать домашнюю работу.
Мы ехали тремя машинами. Правительственная Ауди, на которой ехал Виктор, за ней я — я не такой дурак, чтобы садиться в чужую машину, чтобы сэкономить на бензине и пробеге. За нами шла пристроивщаяся к нам в хвост в районе МКАД спецмашина. Фольксваген — фургон с бойцами Альфы. Это была ГНР — группа немедленного реагирования, созданная несколько лет назад. После того, как в Париже не один раз расстреляли людей на улице от бедра, после того как в Ницце отморозок украл грузовик и поехал по людям на набережной, после того как в Лондоне отморозки с ножами пошли по центральной улице города с ножами, набрасываясь на всех встречных — после этого схема прикрытия Москвы была изменена. Если раньше дежурная группа Альфы базировалась в центре Москвы стационарно, выезжая по требованию — то теперь были созданы мобильные оперативные группы на таких вот фургонах, которые постоянно курсировали по Москве. Таким образом, резко сокращалось время реагирования на угрозу — в течение десяти — пятнадцати минут группа могла быть уже на месте, а если повезет — то и раньше. Кроме того, группы могли по необходимости подключаться к операциям ФСБ по требованию — что тоже увеличивало эффективность. Хотя конечно, мотаться день-деньской по Москве совсем не то же самое, что пить чай в дежурке…
Снег давно растаял. Ауди — а за ней и я — свернула к району новостроек — громадных бетонных коробок — где Родина поселила отставного полковника спецназа Лосева, предоставив ему квартиру что-то около пятидесяти квадратных метров…
И если я об этом что-то и думал — то держал это при себе.
Виктор вышел первый, за ним вышел и я. Из фургона никто не вышел, он встал так чтобы при необходимости перекрыть выезд…
— Здесь?
— Да.
Я осмотрелся. Асфальт, развезенная шинами земля, уже поломанные лавочки и ядовитых цветов детская площадка с табличкой с именем местного депутата — благотворителя. Стоящие кое-как машины — вечером их будет намного больше, парковаться будут как попало. Двор мертвый, только алкоголик какой-то ковыляет…
— Машина у него была?
— Да. Уже увезли.
— Какая?
— Приора. Белая.
Понятно, с Чечни привык, там обожают Приоры. То есть, машинами он не увлекался — просто чтобы ездить.
— Разрешение на оружие у него было?
— Да.
— Какое?
— У него один ствол был, гладкий. Иж-27. Плюс наградное.
— Нарез?
— Не получал.
Значит, и оружием он не увлекался. Тогда как он жил? Точнее, не так — чем он жил?
— Ладно, пошли.
Виктор сделал неопределенный жест рукой в сторону белого фургона, видимо долженствующий означать: сидите и не дергайтесь.
* * *
В подъезде было чисто — по крайней мере, стены не разрисованы, лифт работает, стекла не перебиты. Управляйка хоть как то но работает. На первом этаже доска объявлений, на ней список должников с угрозой отключить воду.
— Какая у него?
— Сто сорок вторая
В списке сто сорок второй не было.
Мы пошли по лестнице. Те, кто прошел нашу школу — в лифтах стараются не ездить. Это инстинктивное.
