Вывод — будь сильным. Всегда.
— Салам алейкум — поздоровался я
— Ты муслим?
— Нет.
— Тогда зачем даешь салам?
— Потому что мусульманин ты.
— Мне не нужен салам от кяфира.
— Салам нужен всем, Иса…
Глаза плеснули злом и страхом
— Откуда знаешь?
— Узнать несложно. Гостей ждешь?
— Каких?
— Таких. С далекой родины.
— Где они? — резко спросил Иса? Он кстати в розыске у нас, до сих пор.
— Там, в Грозном. Для нас для всех будет лучше, если они там и останутся. А ты останешься здесь.
— Ты мне угрожаешь? — привстал со своего места Иса
— Нет, Иса. Просто напоминаю. Земля она маленькая. Не спрячешься, как ни старайся. И скажи своему баче чтобы ушел. Нечего ему тут маячить. Только помни, Иса — аса дуйцу нохчийн
[9]. Дик ду?
Иса подумал, потом резко крикнул. Я разобрал д’аго — уходи.
— Что надо?
— Да просто познакомиться для начала. Я с посольства, мало ли что понадобится. Тебя тут не обижают?
— Я не русский, меня не обижают.
— Вот и хорошо — сказал я — слыхал, ты стволами банчишь.
— Кто сказал?!
— Какая разница. Я бы сразу и купил, да?
Иса недоверчиво смотрел на меня, я достал из портмоне фотографию
— На, смотри.
Иса подслеповато вгляделся
— Это Путин что ли? — неверяще сказал он
— Ага. Он самый. А правее — я. Соображаешь, кто к тебе зашел?
Чеченцы тщеславны. Как и все кавказцы. Не раз и не два покупал на это.
— Фотку верни.
Иса недовольным жестом вернул фото
— Ладно. Деньги есть?
— Если товар на месте — сразу и расчет.
— Старый дешевле отдам. Новые дорого. Но если тебе на раз…
Я покачал головой
— Только новый. Мало ли что на старом стволе висит, может, из него полисмена порешили. Примут — и сразу пожизненка.
Чеченец решился
— Если деньги есть, как говоришь, возьми это…
Встал, порылся в своих закромах, выложил на стол улов.
Знакомая коробка Глок, пластиковая. Я открыл ее, достал пистолет с ребристым кожухом затвора, подивился его необычным пропорциям…
— Новый что ли?
— С Европы привезли, да. Совсем новый, короткий ствол, но длинная рукоятка, носить удобно, не видно ничего. Короткий, а семнадцать патронов есть, вдвое больше чем Макаров.
— К нему кобуру не подобрать.
— Кобура дам. Это есть.
— И сколько?
— Две тысячи и забирай.
Я пожал плечами
— Что в Коране про лихву сказано забыл? Тысячу дам.
— Про Коран не надо, да. Правоверным дешевле, но ты кяфир, тебе дороже будет. И торговаться не надо, да? Не на базаре сидим. Есть ахча
[10] — забирай. Нет — мимо проходи, да?
— Европа портит людей — заключил я, доставая из кармана свертку с деньгами — в евро возьмешь?
— Хоть в рублях, дорогой.
— Тогда патронов еще отсыпь. Пачки две.
* * *
Заряженный пистолет в Лондоне — это верный срок, но с ним я почувствовал себя увереннее…
Великобритания, графство Торнвуд. Чертвик-Хаус. 26 февраля 202… года
Британия сильно изменилась в двадцатом веке. Очень. Возможно, по итогу не менее сильно чем Россия. Страна, которая еще в начале двадцатого века была лидером мирового производства — сейчас практически не имела своей промышленности
[11]. Но ее мировая конкурентоспособность теперь заключается совсем в другом. И не просто так британская экономика больше чем российская.
Страну спасла Маргарет Тэтчер. Сегодняшняя Британия — это страна, которую создала Маргарет Тэтчер, точно так же как современную Россию создал Путин, а США — Рейган. До нее Великобритания была «больным человеком Европы», говорили о предстоящем ее распаде. Маргарет — покончила с устаревшими и уже не имеющими шансов отраслями промышленности, разгромила профсоюзы, почти полностью прекратила угледобычу. После чего, страна начала учиться зарабатывать иначе, и у нее это прекрасно получается.
Самый крутой экспортный товар Англии это… английский язык. Еще не известно, чем была бы эта страна без «Битлз» и кучи других групп. Но молодежь по всему миру хотела понимать тексты песен Битлов и потому начала учить английский. Теперь Британия получает от экспорта музыки больший доход, чем от экспорта автомобилей. А любой англичанин может в любой точке мира преподавать английский, если нет другой работы. В Китае, например — полно англичан, преподающих английский.
Не знаю… хочется то шли ругаться, то ли плакать от упущенного нами шанса. Ведь мы в шестидесятые были ничуть не менее интересны, чем англичане. А родившийся позднее Виктор Цой… его песни круче, чем битловские — просто тот, кто не знает русский, их не поймет. И если бы наше долбанутое, заскорузлое, примитивное, убогое, догматичное, начетническое, ублюдочно-совковое, сошно-пашенное, рабоче-крестьянское, жалко шамкающее и на ровном месте запинающееся руководство «из самой толщи народных масс» смогло бы в 1968 году что-то понять, и дать всемирному протесту свой язык, свои песни — русский язык, русские песни… И сейчас бы именно русский, не английский язык стал бы lingua franca всего мира. Но нет. Не поняли. Не дали. И проиграли. Жутко и бездарно. Все на что нас хватило — это глушить западные передачи и «сегодня он танцует джаз, а завтра Родину продаст». И еще джинсы запрещать и принудительно обстригать длинные волосы в школе. Типично крестьянское… чтобы все ладно было. Все по стрелочке.
Ё… Что — то меня понесло… извините. Тошно просто. Ведь я не люблю Британию, как вы могли бы подумать. Мне тошно от того что я вижу здесь, а что — у нас. От того, как нас обошли. Как маленький остров, у которого нет и десятой доли наших богатств — «сделал» в двадцатом веке Россию. И англичане… они ведь тупые, если на то уж пошло. Но мир говорит на их языке. А не на нашем.
С..а…
