— Вот как… — не удивилась комиссионер — не наркотики?
— Наркотики, думаю, там тоже есть, такие структуры редко занимаются чем-то одним. Но главное то, что они торгуют детьми. Усыновление, сексуальная эксплуатация, даже черный рынок органов…
— И у вас есть доказательства?
— Они есть у ФБР, мэм, надо сделать официальный запрос. В рамках борьбы с педофилией они распотрошили один из русских сайтов, предлагающий подобное. Виталий Лосев был одним из списка пользователей.
— То есть, вы полагаете, Виталий Лосев был педофилом?
— Не только.
Боул резко махнул рукой
— Я проверил список. В нем больше шестисот имен. Его британская часть. В ней есть некий Комон Фродо. Его американцам так и не удалось установить.
…
— Но его день рождения. Тринадцатое марта шестьдесят первого года.
— И что?
— Это день рождения сэра Кристиана Донохью. Он придумал себе псевдоним и выходил в сеть с компьютера, который не оставляет следов — но когда он регистрировался, то автоматически поставил правильный день рождения. Если Лосев и Донохью члены глобальной сети педофилов, то у нас есть мотив.
— Стоп. Стоп, стоп…
— Мэм. У Донохью не было ни жены, ни детей. Никогда. Я проверил. Как думаете, почему?
— Стоп. Обвинить русского убийцу это куда не шло, но британского лорда…
— Мэм, пока это мои предположения. Но оставлять это так нельзя. Если это убийство связано с трансграничной торговлей детьми, то это дело наивысшего приоритета.
Чайник вскипел, комиссионер замерила температуру и разлила чай по чашкам.
— Пока это только слова. Догадки. Сами понимаете, как будет воспринято подобное.
— Мэм, мы не можем закрывать глаза на подобное. Это жестокая эксплуатация детей. Возможно, убийства детей. Теперь понятно, почему русские прислали этого типа. Они что-то знают и хотят замести все под ковер.
— Да, да…
Комиссионер отпила кофе
— У вас с собой список? Я хочу его посмотреть, перед тем как что-то предпринимать.
— Да, мэм…
Коммандер выложил карту памяти телефона
— На телефоне? Вы не печатали?
— Нет, только успел просмотреть. Я сразу к вам…
Комиссионер Рид допила кофе
— Хорошо, Филипп. Я посмотрю, как мы сможем пустить это в ход. И к черту политику.
* * *
Коммандер Боул возвращался домой уже ближе к рассвету.
Он жил на окраине Лондона. Переехал недавно — после того как они с Хелен решили больше не мучать друг друга. Из него не получился хороший отец и семьянин. Из нее не получилось хорошей и верной жены. Что и не удивительно, если учесть, сколько времени он проводил вне дома.
У сыскников хорошие браки редкость…
Коммандер запер машину. Обернулся… кажется, небо уже светлеет, вон, фургон мусорщиков едет…
Это было последнее, что он помнил…
* * *
Фургон мусорщиков остановился в метре от сбитого человека. Из него вышли двое, один посмотрел на часы
— Посмотри, что с ним.
Человек в форме муниципального уборщика подошел к телу
— Готов кажется — объявил он
— Посмотри, что в карманах. Телефон надо забрать в любом случае. И бумажник тоже заберем…
Коммандер Боул этого уже не слышал…
* * *
А что касается меня, то я сидел в саду и думал, почему тут никто не навалил кучу мусора мимо урны и не испоганил лавочки. А потом катался в новом даблдеккере для Лондона — тот самый красный двухэтажный автобус. И там тоже никто не насвинячил.
Вначале было слово. И слово было из трех букв…
Нет, я ни на что не жалуюсь. Просто невыносимую обстановку в городе, во дворе, во всей стране — создают не инопланетяне, не масоны и не хохлы. Создаем мы сами. Владельцы машин, разъездившие газон до состояния грязной жижи. Пацаны с баллончиком и сомнительным художественным вкусом. Алкаши со своими потребностями.
И мэра города — избирает нам не Путин. Да и сам Путин… несколько лет назад мы говорили, что он один вернул России статус мировой державы — а теперь он один отвечает за все наши злоключения. Когда же мы повзрослеем-то, наконец, мать вашу так…
Потом я вернулся в отель… полюбовавшись заодно на медную табличку у входа. И козырек. И конторку портье. А ведь это недорогой отель. Просто — ощущение жизни складывается из таких вот мелочей. Здесь отель должен быть таким, любой — и другим он быть не должен, и для этого не надо никакого закона. У нас бы в лучшем случае прибили бы табличку из дешевого пластика на входе, и все остальное тоже сделали бы дешевым — а цену бы заломили как тут. И все потому, что владелец бизнеса увидел у друга Порш-Кайенн, и теперь ему нужен такой же и прямо завтра. Он вешает на бизнес автокредит, а если прогорит бизнес — кинет, кого получится кинуть, но этот Порше у него будет.
Б…
Взяв у портье ключ, я поднялся по лестнице на свой этаж, зашел в свой номер и попытался зажечь свет. Но он не зажигался. Вот тебе и…
И тут я понял, что в номере кто-то есть.
— Лось? — позвал я
Темнота не откликнулась…
* * *
В нашей службе мало гламурного, что бы не показывали в сериалах. Типа Агент национальной безопасности или еще какая-то хрень. Трагического куда больше. Трагедия начинается хотя бы с того что мы не можем жить и не врать. Ложь — неотъемлемая часть нашей профессии, каждый из нас должен быть тем, кем он не является на самом деле и убеждать других в том, что не имеет никакого отношения к действительности. Ложь переносится в семью, потому что нельзя быть лживым на работе и честным дома. От того — я не знаю никого из своих коллег, у кого был бы счастливый брак.
Мы постоянно ходим по лезвию ножа. И гибнем чаще всего по трагической глупости. Кто-то что-то не предусмотрел, или просто поленился, или кто-то предал — и… приехали.
А на работе в ФСО — хорошего ничуть не больше. Каждый из нас видит отцов народа в самых неприглядных ситуациях… врущими, пьяными, ворующими…да просто такими, какие они есть, а не какими их показывает телеэкран. После чего — в людей перестаешь верить сразу и напрочь. Просто не получается больше верить…
— Лось…
…
— Я здесь не для того чтобы тебя убивать. Меня прислали не для этого.
Молчание. Лишь между штор — почти неслышный гул улицы
— У меня есть квартира. Кажется, не засвечена. Если хочешь, я попробую вывезти тебя из страны. Во Франции расстанемся.
…
— Я сейчас включу свет…
