— Я задал вопрос, — черный решил простимулировать ее мыслительный процесс, подстегнув его утробным урчанием.
Верно, задал. Только вот как еще на него ответить?
— Я не знаю уровень твоего интеллекта, — прокашлявшись, хрипнула Вейр.
Откашлялась она не потому, что у нее горло перехватило. Просто связки от долгого молчания как будто заржавели и нуждались в разминке.
Ракшас кивнул, будто принимая ее ответ.
— Почему они до сих пор не пришли на первую точку?
— Наверное, еще не нашли… — «Или им плевать и на меня, и на твои подсказки».
— Тупые, — вынес вердикт ракшас, уставившись в монитор и барабаня крепкими ногтями по столу.
— Да нет, они не тупые. По крайней мере, у них хватает мозгов быть… — «быть людьми» в данной ситуации звучало бы странно. Пришлось поправляться, — … не быть животными.
— Животное — это я? — Черный посмотрел на нее поверх экрана. И Вейр, уверенная, будто страха почти не осталась, почувствовала, как сердце ухает вниз. — Почему?
— То есть, ты считаешь, что резать женщине лицо — это нормально? — одеревеневшими губами прошелестела Ли.
Промолчать она просто не рискнула. И такой ответ был, пожалуй, самым нейтральным из всех, какие только приходили на ум.
— Тебе больше устраивает вариант с избиением, изнасилованием и отрубанием пальцев? — усмехнулся он, показывая темные, почти серые, зубы. — Я не развлекаюсь, а работаю. Информация должна быть достоверной и получить ее нужно быстро. От слишком сильной боли объект может отключиться. А это потерянное время. И ты мне еще можешь понадобиться. Зачем тебя калечить? Женщине — порезать лицо. Мужчине — яйца.
— А ребенку?
Вот сейчас Вейр стоило бы и промолчать. Но, видимо, стремление общаться заложено в человеческой природе. И нечеловеческой, кстати, тоже. Даже на ракшасов, оказывается, находит желание поговорить. Особенно если тема для беседы такая… увлекательная.
Правда, увлеченным он не выглядел. Скорее просто излагал факты. Он вообще был таким, факты излагающим. И она еще Дема называла автоматом! Да по сравнению с ракшасом парень мог стать олицетворением жизни и эмоциональности!
— Все то же самое. Но с детьми я не люблю работать. Они не обладают информацией. Только если нужно воздействовать на родителей. Гражданских акшара я трогаю редко. Они меня не интересуют.
«Гражданские». Сами акшара называли их «мирные». Есть разница? Понять бы еще, о чем она говорит. И почему это Вейр вообще заботит.
— Ты воюешь только с солдатами, да?
— Я не воюю. Я — ликвидирую, — пояснил ракшас, щелчком пальца отключив компьютер.
Видимо, на сегодня лимит общения себя исчерпал. Черный вылез из-за стола, размял шею, наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому. И глядя при этом на доктора.
— Но для тебя разницы нет. Если они через сутки не появятся, то придётся их простимулировать. Тебе это не понравится.
— Тебе приносит удовольствие запугивать?
Голос у Вейр сел, но уже не от недостатка практики.
— Да, — кивнул головой черный.
Он достал из шкафа очередной пакет лапши и швырнул его через всю комнату. Но брикет все равно приземлился точно у врача на коленях. Как обычно. И кому какая разница, что это для нее стало «обычно»? Сейчас это монстр уйдет и можно будет опять лечь. Лежать лучше, чем сидеть. Закрыть глаза легче, чем держать их открытыми.
И думать о желтых глазах приятнее, чем смотреть в черные. Ну и подумаешь! Теперь она может себе это позволить. Собственно, сейчас она могла позволить себе все. Кто бы другой разрешил ей это «все».
Ли поправила свою подстилку, повозилась, пристраивая голову на руке. И только тут заметила рядом со столом темный прямоугольник пластика.
* * *
К сожалению, додумались они гораздо раньше, чем наступил вечер. Собственно, обсуждать стало ничего уже к двум часам дня. Но отправляться проверять свои идеи было еще рано. Большинство кабаков и баров, вне зависимости от того людям они принадлежали или акшара, функционировали исключительно в ночное время. А днем там разве что уборщиц можно найти.
Поэтому Дему выключил свет и завалился на кровать. Спать он не собирался, но даже и просто отдохнуть стоило. Утро парня полностью вымотало. Даже выжало. Оказывается, вернуться к себе нелегко. И держаться, как раньше, тоже стоило немалых усилий. Приходилось следить за своей речью. Иначе бы снова скатился к односложным ответам. Но так было нужно. Еще непонятно зачем — для того, чтобы жить дальше или для того, чтобы в этот раз ему дали-таки беспрепятственно сдохнуть. Но нужно.
Он повернулся на бок, сунув руку под подушку и таращась на полоску света из-под дверью. Искушение закрыть глаза становилось навязчивым. Но свидания с дьяволом сегодня стоило избежать. Вечером предстояло поработать в усиленном режиме.
Поэтому оставалось только гонять в башке воспоминания. Для разнообразия, не вызывающие острых приступов психоза. Например, как докторица таращилась, вцепившись в его пальто. Он никогда бы не подумал, будто стать для кого-то гребанной опорой — это настолько приятно. Но ведь она действительно хваталась за него, как будто он и вправду ее спасал…
Все-таки, Дем, наверное, задремал. И ему даже приснилось, будто у Вейр зазвонил мобильник. Просто у его телефона звонок был другим, Ну, а кому могут еще названивать посередь дня? Только полоумной докторше.
Назойливое зудение, смахивающее на жужжание комара, никак не хотело утихать. Лейтенант заворочался, потёрся о подушку лицом, выдирая себя из дремы и…
Слетел с постели, едва не растянувшись на полу во весь рост — ноги запутались в одеяле. Тратить время Дем не стал. Проворно, как ужаленная в зад черепаха, на четырех костях, добрался до стула, на спинке которого оставил свои штаны. Телефон, отобранный у Свира, он выдрал из кармана едва ли не с подкладкой.
— Да! — рявкнул лейтенант так, что его самого передернуло.
— Это ты? — прошелестело в трубке тихо.
Акшара ничего не понял. Вот не понял — и все!
— Алло? — растерянно переспросил парень, чего не делал никогда и даже зачем-то в динамик подул.
— А это я… — отозвался все тот же шелестящий голос. — Это точно ты?
Говорила она не испуганно, а, скорее, скептически-сомневаясь. Как будто докторша не могла определиться, примерещился ей голос Дема или нет.
— Точно. Это я, — лейтенант потер лоб, а потом постучал кулаком по голове. Соображалось все равно плохо. — Погоди… Ты где?
— Не знаю. В подвале каком-то.
— Описать можешь?
— Могу, — хмыкнула она, — четыре стены — бетонные. Пол и потолок тоже бетонные. Еще одело есть.
— Какое еще одеяло? — Дем поднял свое собственное, покрутил его, как будто видел впервые и бросил обратно на ковролин. — Ты можешь дать хоть какие-то ориентиры? Приметы? Когда он тебя вез, помнишь?
